КРЫМСКАЯ РОЗА (ЕХАЛИ МЫ ПО КРЫМУ)

Огромна наша страна, на удивление разнообразны ее растительные ресурсы. Весной это ощущается более всего: мы включаем радио, разворачиваем газету — и узнаем, что где-то в Узбекистане уже собирают урожай черешни, а в то же время в Белоруссии приступают к севу яровых...

В этих ежедневных сводках главное внимание уделяется тому, что составляет основную заботу земледельца: зерну и хлопку, кормам и сахарной свекле, картофелю и овощам. Но существуют еще и более скромные культуры, урожай которых исчисляется не миллионами и сотнями тысяч, а просто тоннами. Людям нужен хлеб и нужны розы. И еще десятки других растений, красивых и невзрачных, чье богатство заключено в неповторимом аромате, — тех растений, которые называют эфирномасличными. А растут они большей частью в теплых краях.

Итак, отправимся на юг Украины, в Симферополь, где находится Всесоюзный институт эфирномасличных культур, или коротко — ВНИИЭМК.

ЕХАЛИ МЫ ПО КРЫМУ

Эта строчка из стихотворения С. Кирсанова все время вертелась в голове, когда мы на изрядно запыленной «Волге» колесили по асфальтовым дорогам предгорного и степного Крыма. Наверное, из-за того диссонанса, который она являла крымскому пейзажу; полностью стих звучит так:

Ехали мы по Крыму мокрому.

А дорога шла по сухой, серо-желтой, из края в край распаханной степи...

Для тех, кто приезжает отдыхать к морю, эти места — еще не суть Крым: он начинается дальше, за перевалом. Здесь, в степи и в каменистом предгорье, климат иной и образ жизни иной — это район сельскохозяйственный.

Однако надо представить тех, кто взял с собой в кругосветную поездку по Крыму корреспондента: это были заместитель директора института Геннадий Гаврилович Васюта и научный сотрудник Николай Иванович Бездольный. Целью же поездки было приискать подходящие места для посадок мяты.

И посему машина время от времени съезжала с асфальта, кружила по полевой дороге и останавливалась — там, где еще в прошлом году для пробы были уложены в землю корневища мяты.

Несколько лет назад такая затея с мятой оказалась бы пустой, ибо во многих местах, где мы побывали, не было воды, да и многих совхозов, встречавшихся по пути, тогда не было — новенькие, аккуратные, они вытянулись вдоль магистрали Северокрымского канала и его многочисленных ответвлений.

Мята взошла отлично.

РИС ВО-ПЕРВЫХ, МЯТА ВО-ВТОРЫХ

Раздольное, Красноперекопск, Джанкой — безводные прежде районы; ныне здесь сеют рис.

Рис выращивают в чеках — огороженных земляными валиками участках, куда пускают воду. Эти валики и участки между чеками пустуют. Вот туда-то и хотят посадить мяту. Но почему именно в Крыму и именно в рисоводческих совхозах?

Потому что мяте нужно много воды, и у рисоводов есть свободные участки. А в Крыму — потому, что последняя суровая и бесснежная зима показала: мяте потребно тепло. В традиционных районах, на севере Украины, она померзла; ущерб надо срочно восполнять. Именно срочно, ведь мята — это ментол, без которого не может обойтись фармация: ментол есть не только в пастилках, но и во многих сердечных лекарствах.

То, что она перенесла зиму (и в Крыму зима была в этом году суровой). То, что она препятствует эрозии и ее можно включать в севооборот наряду с люцерной. Наконец то, что мята дает прибыль до двух тысяч рублей с гектара.

Ордена Ленина совхоз «Герои Сиваша». Директор Дмитрий Григорьевич Чабан настроен осторожно. Да, и ему приходится, к сожалению, пользоваться иногда валидолом, и он понимает, что мята нужна, но нет свободных рук. Участок для опытов можно выделить и можно дать дождевальную машину, но кто будет ухаживать за посевами? Вопрос в конце концов решается: студенты сельхозинститута приедут на практику, и будет им отличная тема для диплома...

На обратном пути Н. И. Бездольный, для которого мята — несомненно, главная культура на свете, рисует радужную картину: мята, после риса растущая в чеках, мята вдоль распределительных каналов, мята, укрепляющая почву, охраняющая от пыльных бурь...

Что ж, возможно, так и будет.

СТАТИСТИКА АРОМАТОВ

Из мяты, о которой до сих пор только и шла речь, в нашей стране получают ежегодно около 150 тонн масла. И это — довольно много. Большинство других культур находится пока на более скромных позициях. Розового масла готовят около 10 тонн, шалфейного — 80, масла из базилика — 30. И в стороне, особняком, стоит рекордсмен среди эфирномасличных культур, король по валовому сбору — кориандр. 800 тонн эфирного масла!

В отличие от мяты, у которой вся ценность в листьях, кориандр зерновая культура. Его пахучие семена известны почти каждому. Это те самые крупинки, которыми посыпаны бородинский хлеб и сельдь пряного посола. Несколько десятков компонентов придают кориандру его аромат, но главный из них — линалоол: его в семенах до 70%.

БЕСЕДА О КОРИАНДРЕ

Нина Николаевна, а чем, собственно, вызван такой интерес к кориандру?

Но все же полтора процента масла — это так мало...

Не скажите. Повсюду в мире —и того меньше. А у нас сейчас выведен сорт — у него и названия пока нет, идет просто под номером, — в котором масла до 2,5%.

А как же он такой получился?

В общем-то, обычным путем. Изучали коллекции, потом создавали искусственные популяции, с ними и работаем. Тут вам и отдаленная гибридизация, и внутрисортовая, и даже межсемейственная.

То есть одно растение скрещиваете с совсем другим?

Не совсем с другим, а с близким, хотя иного вида и даже рода. Скажем, есть такой эфиронос фенхель, в нем масла до десяти процентов. Прививаем на него кориандр — это называется вегетативным сближением, а потом уже проводим гибридизацию. Конечно, не обязательно на фенхель — можно на тмин, петрушку, порезник — все они родственники.

И после этого получаете те гибриды, что вам нужны?

Если бы так скоро... Получаем разнообразное семенное потомство. А потом и начинается работа — повторное скрещивание, обратное скрещивание.

Но если и полтора процента были достижением, то как же все-таки получились два с половиной?

 Тут вот в чем дело. Обычно в зерне кориандра два полушария, они-то и есть вместилища эфирного масла. А мы вдруг обнаружили интереснейшее новообразование: вместо двух полушарий — и четыре, и шесть, ну не полушарий, а сегментов. И в каждом — масло.

ОТЛИЧНЫЙ УРОЖАЙ — 5 КИЛОГРАММОВ С ГЕКТАРА!

Если кориандр с оговоркой был назван королем, то королева — уже без всяких оговорок — конечно, роза.

Нет, не та роза, что украшает парки, не та роза, которую дарят любимой. Плантации не похожи на розарий.

Опытное хозяйство института и те его отделы, что занимаются сельскохозяйственными проблемами, находятся километрах в двадцати пяти от Симферополя, в небольшом уютном поселке Крымская Роза.

Ровные шпалеры кустов, по шести штук на каждой десятиметровке. Кусты буквально усыпаны не особенно нарядными и довольно мелкими цветами. А зачем, собственно, красота? Все равно цветы опустят в петролейный эфир, который вытащит из них все ароматные вещества, либо попадут розы в огромный гидродистиллятор, где те же вещества унесет пар.

А сажают розы неблизко друг к другу вот почему: во-первых, растения любят свободу; во-вторых, надо думать о механизированной уборке. Уходит в прошлое то время, когда женщины, поминутно укалываясь о шипы, рвали руками лепестки. В планах института на пятилетку значится: завершить разработку технологии машинного возделывания розы. Наверное, в скором времени выйдет в поле розоуборочный комбайн.

В лаборатории многолетних культур (а роза именно многолетняя) выведен превосходный новый сорт — Мичуринка. Это и есть тот самый сорт, что способен дать отличный урожай — 5 кг/га. Для розы это очень много. Самый распространенный до недавнего времени отечественный сорт Крымская красная давал раза в два меньше.

Заведующая лабораторией Лидия Павловна Зобенко уверяет, что у Мичуринки великолепное содержание масла в цветке — до 0,21%. А получили ее, скрестив Крымскую красную со знаменитой на весь мир Казанлыкской розовой.

Да, так оно и есть, но виной тому — переработка цветов. Особый аромат придают розе терпеновые спирты. Другой компонент фенилэтиловый спирт: он и пахнет не столь приятно, и легче испаряется. В Болгарии розы перерабатывают так, что терпеновых спиртов остается много, фенилэтилового — почти нет. У нас пока пропорция иная. Впрочем, это затруднение временное, а сами розы, право же, и сейчас хороши.

СВЕЖИЙ ЗАПАХ ЛАВАНДЫ

Сколько раз упомянут в литературе запах лаванды! И, видимо, более всего во французской — таковы уж национальные традиции. Во Франции лавандой теперь даже отдушивают пластики, идущие для бытовых нужд, добавляют лавандовое масло в бетон, чтобы в новом доме с первого дня стоял приятный запах.

Между тем французы часть лавандового масла покупают ныне в Советском Союзе. Потому что у наших сортов лаванды характерный и, что главное, постоянный аромат.

Повсюду лаванду разводят семенами. А она опыляется перекрестно, и потомство получается разнородным. И несколько лет спустя сам селекционер не узнает запаха своего сорта.

У наших селекционеров — иной принцип. Когда получен удачный куст лаванды, семенами его уже не размножают. Только черенками. Вот так, из одного куста (или, более строго, — из одного клона) за несколько лет получают сотни тысяч двойников. А устойчивость качества всегда ценится на рынке.

Однако лаванду возделывают не только ради запаха. Ее масло также отличный антисептик. О его бактерицидных и противовоспалительных свойствах в институте ходят легенды. Вряд ли следует пересказывать их, поскольку далеко не все эмпирические методы находят признание в официальной медицине. Однако уже сейчас фармацевтическая промышленность использует лавандовое масло и будет использовать его еще больше.

Лаванда по сравнению с розой культура очень урожайная — до 100 килограммов масла с гектара дает ее нынешний районированный сорт Степная. А новые гибриды — Галактика, Крымчанка, Белогорская — и того больше. В масле лаванды, как показывают хроматограммы, около 100 компонентов, но основной, тот, что придает истинно лавандовый аромат, — это линалилацетат.

(Кстати, хроматография оказалась для специалистов по эфироносам незаменимым методом. На всех стадиях селекции десятки и сотни сортов подвергают испытаниям на газовых хроматографах. Просто диву даешься, как это раньше давали заключение, доверяя только обонянию.)

Но стоит ли привлекать хроматографию, тонкий химический анализ, современные методы селекции, химический и радиационный мутагенез — и все это ради того, чтобы увеличить урожай столь незначительной культуры? Не хлеб ведь и не хлопок.

Стоит. Хотя бы потому, что это экономически выгодно. Ароматные масла недешевы (и это справедливо), и закупочные цены на них высокие. А есть такие районы, которые самой природой будто созданы для эфироносов. Например, Белогорский в Крыму. Был он всегда не из обильных — почвы тут бедные, известковые, ландшафт изрезанный. А лаванда неприхотлива, растет и на склонах — было бы тепло. И вот благодаря лаванде Белогорский район уже в отстающих не числится.

В нынешней пятилетке из поселка Крымская Роза отправятся в совхозы и колхозы около 37 миллионов саженцев лаванды и роз.

НОВЫЕ И МАЛЫЕ

Если поставить целью рассказ о всех растениях, которыми занимаются в институте эфирномасличных культур, придется писать не статью и не очерк, а книгу. Надо говорить о герани и базилике, о сирени, анисе и тмине. И еще — о тех культурах, которых выращивают либо совсем немного, либо только предполагают выращивать. И потому их называют так: малые и новые.

Итак, еще одно путешествие, на этот раз небольшое, — вместе с научным сотрудником лаборатории малых и новых культур Надеждой Михайловной Степановой по опытным участкам.

Наклониться, сорвать листок (если разрешено), растереть меж пальцев, понюхать, наклониться, сорвать листок. С непривычки трудно — нет, не наклоняться, а привыкнуть к многообразию ароматов. Слишком уж часто меняются запахи — нежные, пряные, свежие, цитральные, гераниольные, бальзамические.

Таблички с латинскими названиями. Впрочем, русские имена многих растений хорошо знакомы — фиалка, ирис, табак, ваточник, пижма, бархатцы, полынь. И полынь — эфиронос?

Да. Только не всякая. Есть, например, в Средней Азии полынь с отличным лимонным запахом. Сейчас ее учатся выращивать в культурных условиях, она способна дать до 100 килограммов эфирного масла с гектара. И вряд ли нужно говорить о неприхотливости полыни — все бы растения были такими!

Конечно, растение невозможно сразу, без подготовки, взять и разводить. Сначала его надо приспособить к окружающим условиям. Потом — отобрать самые перспективные растения, исследовать их, скрещивать и вновь проверять, отрабатывать технологию извлечения масла. Порой она бывает весьма сложной — например, корень ириса подвергают ферментации с помощью перекиси водорода. У каждого растения — свой норов.

Здесь, на аккуратных грядках с табличками — богатство завтрашнего дня.

КОНКУРЕНЦИЯ С СИНТЕТИКОЙ

Ну, а что же современная химия, синтетические продукты — не конкурируют ли они с природными эфирными маслами, не вытеснят ли их вовсе?

Да, конкурируют, но в обозримом будущем вряд ли вытеснят.

Разумеется, многие компоненты эфирных масел уже синтезированы. Например, ментол. А фармацевты и парфюмеры тем временем требуют натуральный ментол. В нем есть примесь — ментон; когда ее много, ментол плох. Но когда ее нет вовсе, он тоже плох. Синтетический ментол слишком правильный.

Конечно, есть иные примеры, говорящие в пользу синтетической химии. Достаточно вспомнить о таких синтетических продуктах, как ванилин или искусственный мускус. И в парфюмерии, и в пищевой промышленности вещества, полученные тонкими химическими методами, используются все чаще.

Но все же приходится думать и об экономике. Ведь эфирное масло — сложнейшая смесь веществ. Каждое из них можно синтезировать и в конце концов воссоздать смесь. Так получены, в частности, масла жасмина и акации. Однако это путь длительный и сложный. А растение дает нам масло в готовом виде.

Так надо ли во всех случаях вступать в соревнование с природой? Не лучше ли разумно пользоваться ее благами?

О. ЛИБКИН,  специальный корреспондент «Химии и жизни»