Для кого пахнут цветы?

В 1818 году натуралист Жозеф Арнольди, путешествовавший по джунглям острова Суматра, нашел цветок невиданных размеров. Диаметр его венчика достигал почти полутора метров, а бутоны были величиной с большой кочан капусты. Пять лепестков — мясистых, блеклого розоватого цвета были усеяны белыми пятнами; центральную часть цветка, окрашенную в грязно-красный цвет, окружало толстое кольцо. Цветок — чудо природы — издавал... зловоние. Только увлеченность исследователя и горячее желание подробно изучить находку позволили Арнольди преодолеть отвращение перед гнилостным запахом. Растение, на котором распускались цветки-гиганты, было названо в его честь раффлезией Арнольди.

Раффлезия — феномен в мире цветов. Но только благодаря размерам, а вовсе не запаху. Столь же неприятно — как тухлое мясо или рыба, как разлагающаяся навозная жижа — пахнут цветы многих других растений, обитающих в глубине тропических лесов. И это не случайно. Во влажном сумраке, царящем под пологом вечнозеленых деревьев, почти не водится иных насекомых-опылителей, кроме мух. А мухи питаются падалью и всякими гниющими остатками органического вещества. Их привлекает соответствующий запах. Вот и пришлось цветам приспосабливаться ко вкусам мух-опылителей.

Интересно, что цветы со «зловонными» запахами окрашены иногда «под мясо» — в красный цвет, покрыты пятнами, имитирующими очаги разложения.

В мире цветочных запахов есть немало других удивительных особенностей. Родственные растения могут пахнуть совсем по-разному, у них нет и следа «ароматического» средства. В то же время один и тот же запах встречается в совершенно разных семействах растений. Запах гвоздики присвоили нарцисс, некоторые виды орхидей, целый ряд паразитических растений из семейства заразиховых. Гиацинтом благоухают цветы смолевок и пеларгоний. Запах ванили, с которым у нас связано представление о гелиотропе, вдруг обнаруживается у цветков полевого вьюнка и альпийских орхидей. Фиалками пахнут порой левкои, нильская кувшинка, некоторые виды горечавок. Неповторим в природе, пожалуй, только запах ландыша.

В чем же смысл своеобразной ароматической «мимикрии»? Полностью он не раскрыт до сих пор. Но можно думать, что растения ведут борьбу за продолжение своего рода, переманивая чужих «поклонников». Известно ведь, что у каждого запаха есть свои приверженцы среди насекомых-опылителей Например, запах гиацинта особенно привлекателен для маленьких совок и шелкопрядов, а пахучая жимолость посещается почти исключительно крупными сумеречными бабочками. Резкие «аминоидные» запахи цветов боярышника, рябины, калины, каштана, бузины притягивают жуков и хищных ос. Кстати, многих пчел и бабочек привлекают душистые соединения, которые нравятся и нам, людям, и широко используются в парфюмерии.

Может ли представить практический интерес изучение проблемы цветочных запахов? Конечно. Не исключено, например, что это поможет отыскать новые эффективные методы борьбы с насекомыми-вредителями. По аналогии с успешными опытами, в которых применялись половые аттрактанты для приманки и уничтожения вредителей полей, можно представить, как роль приманки сыграет тот или иной запах цветов. И тогда не потребуется опрыскивать ядами огромные массивы полей или лесов, уничтожая всякую живность подряд — и вредную, и полезную. Потребуется меньше сил, меньше средств, а главное — химический удар будет нанесен избирательно, преимущественно по одному виду вредных насекомых. Впрочем, столь же возможно, что ядохимикатов не потребуется вовсе. Живые растительные приманки или ароматные синтетические соединения будут заманивать насекомых вредителей в простые механические ловушки.

Кандидат биологических наук Э. ТЕРЕХИН,

Р. ФЕДОРОВ