Веригин К. М. Благоуханность. Воспоминания парфюмера

Веригин К. М. Благоуханность. Воспоминания парфюмера. М.: КЛЕОграф, 1996. 223, [1] с., ил.; 16,5х11.5 см. Тираж 2000. ISBN5-900538-16-3

Подразделы: 1-03.

Автор этого любопытного издания - Константин Михайлович Веригин (1898-1982) – парфюмер, ученик Эрнеста Эдуардовича Бо.

По сути, данная книга – мемуары человека, прожившего долгую и сложную жизнь. Родившись в Крыму, он ветром революции был заброшен в Париж, где самореализовался, став парфюмером. Если первая часть воспоминаний больше рассказывает о жизненных перипетиях автора, а мир ароматов выступает в ней в качестве фона, то вторая часть погружает в мир запахов, мир парфюмерии. Константин Михайлович рассказывает о годах эмиграции и долгожданной работе в Грасе, под руководством парфюмера, создавшего «Шанель №5». Вот как он описывает четвертый год пребывания в эмиграции: «Шли месяцы. Я старался найти работу в парфюмерных Домах, но тщетно. Надо было иметь надежные связи, а у меня их не было. Парфюмеры боятся брать новых людей, так как вся их работа основана на тайне; люди же не проверенные (особенно опасны химики) могут похитить формулы духов, передать их конкурентам или использовать сами. Опасно пускать нового человека в лабораторию Дома, его «святая святых». Только родственные гарантии или могущественная рекомендация могут открыть химику доступ к действительно интересному делу».

Вторая часть воспоминаний интересна россыпью жемчужин ценных наблюдений, в частности, о биологической активностью различных эфирных масел и их соединений. Автор увлекательно рассказывает о будничных днях работы в парфюмерном Доме, о волшебстве сотворения ароматов и делится маленькими хитростями «таинственной» профессии. Книга вне возрастных категорий, ее интересно будет прочитать как подростку, склоняющемуся к выбору профессии, связанной с душистыми веществами, так и пенсионеру – осмысляющему прожитые годы. Каждый найдет в ней что-то полезное для себя.

Для тех, кто занимается созданием авторской парфюмерии, будет особо интересна глава «О названии духов», в которой рассказывается о специфике закрепления названия за ароматной композицией. Несмотря на свой малый размер и форму изложения материала, книга несет много полезной информации.

Запахи в литературе

Веригин К.М. Воспоминания парфюмера

На страницу   2  3

• Думается, что отсутствие гармонии в музыке, нервные, резкие движения, крикливое сочетание красок, ломаные линии, терпкий и горький вкус да неароматные, неприятные запахи никак не вяжутся с чувством красоты. И если человечество начинает любоваться ими, не является ли это признаком неблагополучия, общего упадка?

  Правда всегда прекрасна, тиха, гармонична и благоуханна. Ложь, эгоизм, скупость, жестокость и разврат несут в себе запахи разложения. Никакие ароматы, никакие духи не могут скрыть их и уничтожить, и не в дуновении ли тихого ветра открылся Бог Моисею!

 

• В прошлом столетии чистота была всегда благоуханной, но в настоящее время это не так. Рынки и магазины наводнены таким количеством дешевых химических продуктов: хлорных вод, феноловых мыл, мастик для полов и мебели на дурно пахнущих керосиновых основах, различных дезинфицирующих жидкостей и порошков, — что большинство этих продуктов постоянно отравляют атмосферу домов.

 

• Атмосфера спальни должна быть пронизана духом чистоты, свежестью и пoлумраком в яркие летние дни, светом и легким, сухим теплом в холодную зимнюю пору. Вечером белоснежные простыни должны манить ко сну своим ароматом. Выстиранные простым и хорошим мылом (типа марсельского), без всякой примеси хлорных или других химических продуктов, просушенные на свежем воздухе и в лучах солнца, они сами впитывают в себя свет и воздух и способны дать отдых и сон спящему на них человеку. Как радостно бывает в деревне ложиться на такие свежие, славно пахнущие простыни и как малопривлекательна постель, отдающая химией. Увы! Даже в зажиточных домах и дорогих отелях это приходится испытывать все чаще...

 

• И вот, удаляясь вглубь детства, еще одна яркая величественная картина встает передо мной. И вся она пронизана ароматом. Вижу себя маленьким кадетом Второго Петербургского корпуса при посещении Зимнего дворца. Анфилада великолепных комнат. Но не великолепие залов и гостиных сохранила моя память, а удивительный аромат, царивший в них. Это был живительный еловый запах на фоне чего-то драгоценного и утонченного. Словно пахло всем богатством великой Империи, всеми произведениями искусств, собранными здесь. Могучей, великодержавной приветливостью был преисполнен аромат, и во все время посещения дворца это впечатление не покидало нас.

 

• В выдержанном стиле этого дома преобладало мужское начало, что казалось странным для одинокой женщины. Быть может, в этой исключительной наезднице сказались черты амазонок древней Тавриды, гордых и мужественных. Да и легкий аромат, обвивавший ее, был скорее мужского типа: пахло смесью кожи, лаванды и табака, то есть именно запахом, который так хорошо дополняет облик элегантного мужчины.

  Совсем еще недавно мало кто интересовался ароматами; говорить же о запахах человеческих считалось неуместным и невоспитанным. Не умея и не желая бороться с ними, человечество уподоблялось страусу, который думает, что никто не заметит его, если он сам не видит себя, спрятав голову под крыло. Доктор Монен был первым европейцем, посмевшим заговорить об этом. В своей книге "Les odeurs du corps humain" ("Запах тела"), выпущенной в 1885 году, он обстоятельно и интересно показал связь запаха с болезнью и дал в некоторых случаях советы о способах борьбы с этим злом. Но работа его пришлась многим не по душе и не имела заслуженного успеха. Лишь с открытием свойств хлорофилла американцы посмели заговорить о неприятных человеческих запахах и необходимости борьбы с ними. Коммерция подхватила это открытие, чуя возможность наживы. Официальная же медицина заняла выжидательную позицию, вместо того чтобы серьезно заняться этим вопросом. К сожалению, изыскания эти не могли быть доведены до конца, несмотря на очень большие затраты. Объясняется это тем, что до сих пор неизвестно, что есть запах и каковы законы его.

 

• …люди найдут способ улавливать и запечатлевать любой аромат или запах, возможность вызывать его вновь, как кинематографическая лента вызывает образ или граммофонная пластинка музыку. Это открытие будет иметь огромное значение для человечества, ибо оно позволит дать, наконец, оценку истинной сущности человека.

 

• Весной 1926 года благодаря Эрнесту Эдуардовичу Бо я получил долгожданное место на парфюмерной фабрике. Заветная мечта моего детства исполнилась, и я был счастлив. Предо мной открывался мир ароматов и душистостей. Я знал, что мне предстоят долгие годы упорного и терпеливого труда, но работы я не боялся. Не многим дана возможность заниматься тем, что ими любимо, что их действительно интересует, и я принадлежал теперь к этим немногим счастливцам. И точно, работа в парфюмерии никогда не разочаровывала меня, напротив, мой интерес к ней увеличивался, расширялся и возрастал. Снова, как в студенческие годы, надо было рано вставать по утрам, но теперь не казалось, что жизнь уходит напрасно, что делаешь что-то ненужное... Всякий день приносил нечто новое, и все казалось интересным.

  Мы жили тогда в Кламаре. Я должен был идти пять минут до вокзала; десять минут поезд вез меня в Париж, на станцию Монпарнас; потом я спускался в метро и выходил на площади Конкорд, около которой, на одной из наряднейших улиц столицы, находилась моя служба. Несмотря на автомобили и автобусы, воздух города в те утренние часы казался благоуханным — столько хороших духов было на молодых женщинах, торопившихся, как и я, на службу. Для многочисленных парижанок несколько капель духов являются не ненужной роскошью, а необходимостью, законченностью их утреннего туалета.

  В те годы, несмотря на то, что фабрика, в которой я работал, была уже известна всему миру, она занимала лишь большую квартиру в четырнадцать комнат на четвертом этаже барского дома, четыре из которых были отведены под производство и хранение душистостей. Весь персонал был молод; вас встречали веселые, приветливые лица, и день начинался легко и радостно. Переодевшись в белый халат, я быстро принимался за текущую работу и попутно нюхал, сравнивал, изучал, запоминал многочисленную гамму ароматов. На полках лаборатории, снизу доверху, стояли большие бутыли, маленькие пузырьки и металлические коробки с химическими душистыми солями; тут же в фаянсовых банках хранились различные маслоподобные благовония. В соседнем помещении стояли большие металлические чаны со спиртовыми красками; кроме них, стояли также духи, лосьоны, одеколоны, туалетная вода. Пахло от всего сильно, но при нормальном состоянии здоровья особого утомления эти запахи не вызывали. Конечно, с некоторыми из них, особенно с крепкими душистостями, необходимо было обращаться с особой осторожностью...

  Производство духов осуществлялось в два приема. Первая часть приготовления так называемой отдушки происходила в лаборатории. Из несгораемого шкафа доставались расчеты с нужной формулой, и по ней делались вычисления для производства указанного количества духов. Затем на большом столе, на котором находились точные весы, приготовлялись все необходимые душистости, входящие в данную формулу. Вслед за этим начиналось постепенное их взвешивание с проверкой каждого вещества обонянием. По окончании общий вес смеси также проверялся; после чего на паровой бане производилось растворение душистых солей и смол. На этом заканчивалась первая половина работы. Вторая заключалась в размешивании отдушки с соответствующим количеством спирта. Полученную жидкость оставляли для отстоя, после чего охлаждали до 4-5 градусов в специальных холодильниках и немедленно фильтровали. Замораживание делалось для того, чтобы духи никогда не мутнели под влиянием изменения температуры и оставались всегда светлыми и прозрачными. С этого момента духи считались готовыми для разлития по бутылям и для продажи.

 

• Отдел концентрированных душистостей, в котором мы работали, был очень важен и ответственен. В нем изготавливались отдушки для всех изделий фабрики: духов, лосьонов, туалетных вод, одеколонов, бриллиантинов, кремов, белил, губных помад, пудр, тальков, мыла. Помещались мы в первом этаже дома в длиннейшей лаборатории: 22 метра длины на четыре метра ширины; в конце ее находилась небольшая комната с паровой ванной для растворения душистостей. При входе справа во всю длину помещения шли полки. На верхних стояли бутыли от половины до двух с половиной килограммов весом, на нижних — бутыли от пяти до двадцати килограммов. Было их около семисот, общим весом от девятисот до тысячи килограммов. Атмосфера этого помещения была максимально насыщена ароматами. Однако даже подобная концентрация не могла нейтрализовать некоторые индивидуальные запахи. Иногда вдруг новая душистость начинала выявляться и затем полностью доминировала в атмосфере всего помещения. Происходило это обычно тогда, когда кто-нибудь приступал к взвешиванию чрезвычайно интенсивных веществ. В помещении имелось немало синтетических душистостей, сила аромата которых была такова, что несколькими каплями можно было отдушить целый литр спирта; тут же ее лили десятками, а то и сотнями граммов! В одном грамме содержится от 40 до 50 капель. Для того чтобы дышалось легче, работали мы почти всегда с открытыми настежь окнами. Благодаря этому особого утомления к концу дня мы не испытывали, и даже насморк, несмотря на вечные сквозняки, бывал у нас редко.

 

• В душистых волнах ароматов проносилось время. Самые простые отдушки, которые нам приходилось делать, содержали от 12 до 18 компонентов; обычные же формулы духов или лосьонов содержали их от 30 до 50, а то и больше. Два подсобных работника помогали нам, следя за тем, чтобы всего было достаточно, наполняя бутылки и коробки.

  Взвешивания начинались лишь тогда, когда все необходимые душистости были принесены и расставлены с правой стороны весов. После чего делалась первая проверка, заключавшаяся в сравнении названий на бутылках и коробках с данной формулой. Только вслед за этим начиналась сама работа со второй проверкой, на этот раз обонянием, перед каждым взвешиванием. Проверка эта давала возможность избежать катастрофы, если в бутыль случайно попадал не тот продукт.

  Помнится, я делал отдушку на 400 литров очень дорогих духов. Формула их была длинная, но работа уже на три четверти была проделана. Знал я их состав наизусть, так как сотни раз приходилось мне его проверять, но все же я то и дело сверялся с формулой и каждый раз перед взвешиванием аккуратно подносил к носу каждое душистое вещество. И вдруг сердце мое остановилось, и я замер, предчувствуя опасность. И действительно, вместо тонкого, но очень слабого метилизоэвгенола, запаха из семейства левкоев, в бутыли оказалась сильнейшая синтетическая душистость из семейства нарцисса-туберозы. Количества ее было более чем достаточно, чтобы испортить все четыреста литров духов!

  Здесь, на этой фабрике, среди простых людей узнал я лучшие стороны характера французов, умеющих сочетать отличную работу и улыбку на лице. На фабрике числилось около восьмисот человек, и везде кипела работа. В полуподвальном этаже помещались отлично оборудованные мастерские. Недалеко от них находился отдел стекла, в котором также работало множество народа. Недорогие флаконы в огромном количестве доставлялись на завод уже готовыми к употреблению, тогда как все наиболее ценные доставлялись незаконченными и доделывались на месте. Их обтесывали, полировали до блеска, и затем каждая стеклянная пробка пригонялась к своему флакону. Было очень интересно наблюдать, с какой легкостью и быстротой опытные рабочие производили эту работу.

  В бельэтаже находились дирекция, бухгалтерия, отдел статистики, касса и т.д. Там же помещался и склад готовой продукции для отсылки ее во все концы мира. Этажом выше располагались мы и отдел по производству пудры. В этом помещении воздух был пропитал тончайшей пылью. Рядом с ним находился склад, где в огромных деревянных ящиках хранились различные виды пудры. Было странно видеть ее в россыпи, иметь возможность погружать в нее руки или совок и любоваться переливами нежных красок. К складу примыкало помещение с машинами для быстрого заполнения пудрениц через круглое отверстие в донышке, которое немедленно после заполнения заклеивалось ручным способом. Затем пудреницы передавались в отдел расфасовки, где на них наклеивались этикетки и их упаковывали в большие коробки.

  Второй этаж был отведен для косметики. В нем находилось два отдела по производству и общий отдел расфасовки. В части, отведенной для производства жиросодержащих продуктов, царили блеск и чистота. Многочисленные машины производили различные операции и в огромной степени облегчали работу: увеличивая эффективность производства, они нуждались в сравнительно небольшом количестве работников. Наиболее зрелищным для непосвященных было производство кремов, особенно в его последней стадии, когда вся движущаяся в котле машины масса начинала приобретать гладкую блестящую поверхность и выглядеть на редкость аппетитно.

  Помимо разнообразных кремов, здесь же вырабатывались бриллиантины, жидкие и твердые, косметическое молочко, губная помада, жирные румяна, карандаши для бровей и ресниц, маскара (средство для наложения теней), жидкие пудры, средства для очистки кожи от грима т. д. На этом же этаже находился отдел по производству сухого грима. В первой комнате отдела необходимые составные части грима смешивались в больших чанах с помощью машин. Затем влажную массу вводили в специальную машину, которая выдавливала ее в виде маленьких круглых комочков. Вслед за этим каждый комочек приклеивали к тонкой таблетке и переносили в соседнее помещение, где происходила их автоматическая медленная сушка. Заканчивалась работа легким обтесыванием каждой таблетки, наполненной гримом.

  Остальная часть второго этажа была занята отделами по расфасовке всех вышеназванных продуктов, а также различных мыл. Происходило это в очень большом помещении, залитом светом из окон шириной во всю стену, где за длинными столами сидели работницы, занятые расфасовкой. Это помещение вызывало особенно радостное и веселое впечатление из-за ярких коробок, этикеток, флаконов, а также из-за множества молодых и оживленно работавших девушек. Дух Парижа и парижанок стоял в этом помещении, и отсюда во все страны мира рассылались изделия французской парфюмерии, неся всем женщинам частичку парижского шарма и вкуса, того настоящего парижского вкуса, который присущ не только богатым, но и парижанкам со средним достатком.

  На третьем этаже помещался цех парфюмерных жидкостей и их расфасовки. В обширном помещении, залитом воздухом и светом, находились многочисленные баки для смешивания и хранения жидкостей. Сюда из отдела концентраций доставлялись необходимые отдушки, и здесь происходило их смешивание с чистым 96-градусным спиртом для духов и со спиртом и водой для одеколонов, лосьонов и туалетных вод. После чего душистым жидкостям давали отстояться, а затем их замораживали и фильтровали. С этого момента они были готовы для расфасовки. Первым ее процессом являлась разливка. Помещение для разливки парфюмерных жидкостей находилось рядом. Из него на специальных подносах духи передавались в отдел окончательной расфасовки. Расфасовка люксовых флаконов с притертыми пробками производилась особенно тщательно, самыми опытными работницами, исключительно ручным способом и под строжайшим контролем, благодаря чему результат всегда был безукоризненным. Каждая, даже самая маленькая деталь была изучена и представлена с максимумом элегантности и шика, присущим только центру высококлассной французской парфюмерии — Парижу.
  Расфасовка менее дорогих жидкостей происходила на конвейере. Подобная работа в огромной степени увеличивает норму производства, но мне кажется, что она не только утомляет, но и сильно отупляет работниц.

  Весь самый верхний этаж фабрики был отведен для производства картонных изделий и различных аксессуаров парфюмерии. Множество работниц обслуживали его; некоторые были весьма искусны в отделке шелковых люксовых коробок, вернее, ларцов для одного флакона духов с различными парфюмерными дополнениями, например пудрой, мылом и флаконом лосьона или одеколона. Возглавлял этот очень большой отдел фабрики милейший человек. Это был веселый, услужливый и отлично знающий свое дело бургундец. Память у него была замечательная, что давало ему возможность немедленно отвечать по телефону на многочисленные заказы, вопросы и требования. Было всегда очень интересно подниматься к нему, чтобы увидеть новые модели коробок, этикеток, упаковок, пудрениц, футляров для карандашей и губных помад, коробочек для туши, различных пульверизаторов, аэрозолей и т.д. Не менее занятно бывало порыться в уже отживших свой век изделиях парфюмерии, представлявших вкус Парижа до 1914 года.

 

• С интересом следил я за тем, как из года в год расширялось дело, как медленно, но верно поднималось оно в иерархии мировой парфюмерии, пока не заняло в ней первое место. Две главные причины объясняли этот успех: первая — это замечательное ведение дела хозяевами, ни разу не сделавшими ошибки, оказавшейся пагубной для целого ряда могущественных конкурентов. Второй и, пожалуй, еще более важной причиной был главный парфюмер Дома Эрнест Бо, не только создавший замечательные духи, но и умевший удержать их на первоначальной высоте. Это было нелегко в условиях вечной внешней и внутренней борьбы. Внутренней — с некоторыми коммерческими директорами, требовавшими снижения себестоимости отдушек, и он умел им противостоять. Внешней — постоянной борьбы с поставщиками, из которой Бо обычно выходил победителем благодаря отличному знанию рынка и великолепно развитым обонянию и вкусу, в результате чего поставщики постепенно пришли к убеждению в необходимости поставлять нам товар самого лучшего качества, так как все получаемое немедленно и строжайше сверялось с представленными образцами. В результате не только духи, но и все другие, менее дорогие изделия Дома неизменно держались на раз набранной высоте. Это, безусловно, являлось одной из причин неуклонного роста дела, так как покупательницы никогда не испытывали разочарования при покупке одного и того же товара.

  После девяти лет службы мне было предложено заняться проверкой всех душистостей при их поступлении на завод. Начальство, наконец, пришло к убеждению, что мой опыт и познания достаточны для той особой работы, которая почти целиком основана на обонянии. Физико-химические анализы ненадежны не только для сравнений качества, но даже их количественные данные недостаточно точны, ибо они не улавливают мельчайшие частицы. А между тем именно эти почти невесомые частицы, примеси или небольшие изменения структуры и придают характерную приятность аромату синтетических душистостей и способствуют необычайной яркости натуральных эссенций. Обонятельная же память парфюмеров прекрасно запоминает оттенки, поразившие их, и никогда их не забывает.

  Снова, как в университетские годы, засел я точные весы, тетради с записями, но на сей раз перед огромными шкафами, полными образцов. Для сравнения и изучения душистостей необходимо было сперва размешивать их в чистом 96-градусном спирте. В зависимости от силы и крепости запаха использовался либо один грамм продукта на сто кубических сантиметра спирта, либо в десять раз меньше на то же количество спирта. После полного растворения начиналось сравнение с предыдущей концентрацией раствора или с образцом, по которому был произведен заказ. Для сравнения брались две полоски белой промокательной бумаги размером 10-160 мм, на которых писались названия продуктов, их количество и концентрация. Затем кончики бумажек погружались в испытываемую жидкость. С этого момента начиналось наблюдение, сравнение яркостей первого взлета душистости, полноты, силы и качества аромата на протяжении нескольких часов его действия и, наконец, замирания душистостей, и деградации их. Благодаря этой работе обоняние мое обострилось, и оценки мои становились все строже и вернее. При выборе я все больше стал отдавать предпочтение эфирным маслам с душистостью более тонкой. Особенно если это касалось дорогих эссенций, например, неролиевых и жасминных масел, играющих весьма важную роль во всех первоклассных духах. Научился я также понимать и ценить особенности, связанные с различными способами вытяжки аромата из одного и того же цветка, а также принимал во внимание некоторые отклонения в душистостях, связанные с произрастанием цветов в разных климатических условиях. Именно эти сравнения показали мне, насколько различными по качеству могут быть эссенции одного и того же цветка в зависимости от фирмы, их производящей. Я пришел к выводу, что нужно иметь дело только с самыми серьезными и надежными Домами Грасса и никогда, ни под каким видом не требовать от них натуральных эссенций ниже принятого уровня.

  Убедился я также в том, какая осторожность нужна при работе с синтетическими продуктами, как тщательно надо изучать их реакции и как опасно в раз установленной и имеющей успех формуле делать замены марки продукта, так как многие синтетические душистости, несмотря на то же наименование и ту же химическую формулу, разнятся по запаху. И причина этого — в качестве первоначального сырья и способе приготовления продукта, присущего каждой фирме. Так, запахи альдегидов С8, С9, С10 конкурирующих фирм, несмотря на одну и ту же химическую формулу, всегда в немалой степени различаются между собой.

  Я был чрезвычайно рад новой работе, так как она давала мне возможность тщательно изучить многочисленные душистости, а также сложные композиции наших поставщиков, порой исключительно интересные и в дальнейшем легшие в основу целого ряда построений. Моя жизнь стала еще ярче, полнее, интенсивнее. Редкий день не приносил нового: таинственный мир ароматов все шире и глубже paскрывался передо мной.

  В те же годы на завод все чаще стал приезжать сын хозяина. Он обладал хорошо развитым, но весьма своеобразным обонянием, поэтому его суждения и оценки бывали нередко очень интересными. Благодаря ему для лаборатории были отпущены специальные кредиты и куплены почти все лучшие французские духи, так что в нашем распоряжении оказался полный набор духов. Изучение их было на редкость поучительным. Каждый из нас стал аккуратно записывать свои впечатления, а затем мы сверяли их. Таким образом, у нас начал накапливаться материал о манере составления композиции духов самыми главными парфюмерами страны. Это изучение оказалось столь увлекательным, что и мы захотели попробовать свои силы на этом поприще и, конечно, начали с имитаций.

  Были они весьма несовершенны, то есть не блистали ни точностью, ни верностью, но все же благодаря многочисленным попыткам привели к некоторым достижениям. Вскоре мы все больше стали доверяться собственной фантазии и искать свои пути, собственный полет... В этой работе мы, разумеется, не могли избежать влияния формул Дома и некоторых соотношений душистостей, хорошо нам известных. Опыты, разочарования, надежды все больше стали заполнять наши изыскания. Шаг вперед нередко сопровождался ста шагами назад. Изыскания эти привели меня к убеждению, что характерная нота духов всегда образуется в сочетании небольшого количества душистостей. Некоторые из моих благоуханных смесей заинтересовали высшие инстанции, и мне было предложено заняться главным образом этими изысканиями. Вскоре после того, как мои первые духи были приняты, я официально приобрел статус парфюмера.