Тридцать лет моей жизни связаны с Эрнестом Бо. Он был для меня и почитаемым
учителем, и близким другом. Тридцать лет я учился и работал возле него, творил и
пересматривал сделанное; его манера понимать искусство парфюмерии оставила во
мне глубокий отпечаток.
Эрнест Бо родился в Москве в 1882 году; там же учился; там же женился на
мадемуазель Швех. Их сын Эдуард, следуя примеру отца, стал парфюмером.
Часто с увлечением рассказывал он мне об этом периоде своей жизни. Говорил
прекрасным русским языком, который, как коренной москвич, знал в совершенстве.
Даже будучи патриотом Франции, он сумел сохранить на всю жизнь пламенную любовь
к императорской России своего детства и юности. Любил он русское великодушие и
гостеприимство, русскую природу и литературу, музыку, театр, манеру видеть мир и
передавать его красоту. Влияние русского балета также сказалось на его
творчестве.
Он писал об этом в "Воспоминаниях парфюмера", напечатанных в журнале "Industrie
de la Parfumerie" за октябрь 1946 года, и этот же текст был им прочитан в
техническом отделе французской парфюмерии в Доме химии несколько раньше, 27
февраля 1946 года. "Пусть наши мысли — только фантазия, но фантазия эта благодаря таланту
парфюмера находит возможность осуществиться. Да и мысли наши рождаются под
влиянием среды, в которой мы живем, под впечатлением прочитанного или игры
любимых нами актеров. Такое влияние имели на меня французские поэты и писатели,
а также произведения Пушкина, Тургенева, Достоевского; музыка Бетховена,
Дебюсси, Бородина, Мусоргского; Императорский театр и его балет и Московский
Художественный театр; живопись французской школы и большие русские художники —
Серов, Левитан, Репин и многие другие — и, главное, артистические круги того
времени, с которыми я много общался".
Его карьера парфюмера также началась в Москве, у Ралле, который имел в то время
один из самых больших парфюмерных Домов мира.
"Я начал свою работу в 1898 году в Москве. Мой старший брат был тогда
администратором у Ралле, одного из самых крупных русских парфюмеров. До самой
демобилизации я изучал во Франции сначала производство мыла, потом, по
возвращении в Россию в 1902 году, занялся чистой парфюмерией. На этом большом
предприятии работало 1500 рабочих. Фабричное оборудование и социальная
организация были совершенны по тому времени. Дому приходилось приспосабливаться
к чрезвычайно обширному рынку (180-миллионная Россия, Китай, Персия, Балканы и
т.д.) и считаться со вкусами русских женщин в использовании духов и предметов
роскоши. Полные поезда увозили во все стороны света туалетное мыло, рисовую
пудру, одеколон и духи. Вероятно, в связи с этим успехом, возобновляя после
русской революции дело Ралле в местечке Ля-Бокка на юге Франции, мы установили
здесь поворотный круг, соединенный с железной дорогой. С 1902 года наш
технический директор Лемерсье стал обучать меня парфюмерному искусству. С
радостью воздаю я ему дань глубокого почитания за его артистизм и блестящие
технические навыки. Все в нем было оригинально, начиная с его манеры жить и
одеваться. Это был великий новатор, никогда не соглашавшийся следовать привычным
меркам и отчетливо предвидевший все новое, что химия и производство натуральных
продуктов внесут в парфюмерию, содействуя ее расцвету".
Эрнест Бо, как и его учитель, разыскивал неизвестные еще продукты и употреблял
их в самых замечательных и неожиданных комбинациях. Сменив Лемерсье, он стал
первым парфюмером у Ралле. Для этого Дома он создал целый ряд духов, основанных
на экстракте "Tsarsky Veresck"; потом, в 1912 году, к празднованию столетия
Бородинской битвы он выпустил "Bouquet de Napoléon", имевший, по собственным его
словам, невероятный успех. Думаю, что причина этого успеха в его большой любви к
Наполеону и в преклонении перед той эпохой, которую он особенно хорошо изучил.
Таким образом, в создании "Bouquet de Napoléon" сила любви играла очень большую
роль, облегчала работу, обостряла талант. И всю свою жизнь Э. Бо оставался верен
Императору. Иногда, чувствуя, что сумел верно передать то, что искал, и будучи в
особенно хорошем настроении, он принимал победоносный вид и, смеясь, объявлял,
что чувствует себя Наполеоном французской парфюмерии. Мадемуазель Алетанс Ревель,
выдающаяся женщина и преданный его секретарь, да и я сам — мы кланялись ему
тогда придворным поклоном, и тогда вся атмосфера лаборатории заряжалась
творческой энергией, способствовавшей новым открытиям в области ароматов.
Русская революция лишила Э. Бо и положения и состояния. Мужественно он снова
принялся за работу. В 1920 году вторично поступил к Ралле, на его новый завод в
Ля-Бокка, недалеко от Канн. Здесь он создал ряд экстрактов для больших парижских
кутюрных Домов, и среди них "Шанель № 22" и "№ 5". Успех "Шанель № 5" был
ошеломляющим: знающая публика сразу поняла, что эти духи открывают новую эпоху в
парфюмерной индустрии. В своей публичной лекции, прочитанной 27 февраля 1946
года, Эрнест Бо говорил именно об этом.
"Меня спрашивают, как мне удалось создать "Шанель № 5"? Во-первых, я создал
эти духи в 1920 году, когда вернулся с войны. Часть моей военной кампании прошла
в северных странах Европы, за Полярным кругом, во время полуночного
солнцестояния, когда озера и реки излучают особую свежесть. Этот характерный
запах я сохранил в своей памяти, и после больших усилий и трудов мне удалось
воссоздать его, хотя первые альдегиды были неустойчивы. Во-вторых, почему такое
название? Мадемуазель Шанель, имевшая очень модный кутюрный Дом, просила меня
создать для нее духи. Я показал ей серии от 1-го до 5-го и от 20-го до 24-го
номера. Она выбрала несколько, и среди них № 5. "Как назвать эти духи?" —
спросил я ее. Мадемуазель Шанель ответила: "Я представляю коллекцию платьев
пятого числа пятого месяца, то есть в мае. Значит, и оставим духам номер,
который они носят. Этот 5-й номер принесет им успех". Сознаюсь, она не ошиблась.
Эта новая нота духов еще пользуется большим успехом; мало у каких духов было так
много подражателей, мало какие духи так старательно подделывали, как "Шанель №
5"."
После развода Эрнест Эдуардович Бо женился вторично на мадемуазель Ардисон, и от
этого брака родилась дочь Магдалина. Тогда он прекратил свою работу у Ралле и
поступил в качестве представителя в фирму "Hugues Aine" (в Грассе),
принадлежавшую его другу Шарабо. Здесь он проработал до 1926 года. Весь свой
замечательный талант парфюмера и делового человека он отдал этой фирме. Его
критика всегда была конструктивной, а советы другим парфюмерам бесценны.
Весной 1926 года Эрнест Бо оставил представительскую работу и вернулся к работе
по созданию духов, согласившись стать парфюмером Домов "Шанель" и "Буржуа",
главными советниками которых были Пьер и Поль Вертеймеры. Благодаря его
деятельности успех этих Домов рос из года в год, и к тому времени, как Бо вышел
в отставку, они стали одними из первых парфюмерных Домов мирового рынка.
Самые известные из духов, созданные у "Шанель" — это "Шанель № 5", "№ 22", "Gardénia",
"Bois des Iles", "Cuir de Russie". У "Буржуа" он выпустил "Soir de Paris" и "Kobako".
Не вынося никакого подражания, Э. Бо тем не менее очень хорошо знал все, что
содействовало успеху французской и иностранной парфюмерии, однако это не влияло
на его творения.
Мне думается, единственным парфюмером, которым он действительно восхищался, был
Парке из Дома "Убиган". В отличие от других парфюмеров они оба искали в ароматах
мускусную, а не амбровую ноту. Он любил "Idéal", "Fougère Royale", "Cœur de
Jannette", созданные Парке, и находил замечательными духи "Après l'Ondée" от
Герлена. Среди английских духов, которые были модными в начале этого века, он
выделял "Essbouquet" от Бейля.
Э. Бо полагал, что должен знать все ароматы, которые создают славу его
конкурентам, даже если он сам от них не в восторге. По его мнению, во всех
удавшихся духах есть какие-то интересные аккорды и переходы, которые следует
запомнить. Потому-то он и настаивал на необходимости развития хорошей
обонятельной памяти.
За время моей долгой работы с ним я узнал об очень многих духах. В прошлом веке
он выделял "Jicky" от Герлена, "Chypre" от Любена; в нынешнем — "Trèfle Incarnat"
и "Pompeï" от Пивера, "Vera Violetta" от Роже и Галле, "Rose Jacqueminot", "Jasmin
de Corse", "Origan" и "Chypre" от Коти, "Heure Bleue", "Mitsouko" и "Shalimar"
от Герлена, "Narcisse Noir" и "Nuit de Noël" от Карона, "Toujours moi" от Кордея,
"Scandale" и "Aprège" от Ланвена.
Наряду с другими парфюмерами, Э. Бо относился к своей работе как к искусству. "Подобно
музыканту, который должен понимать ноты и сольфеджио, подобно художнику,
изучающему рисунок и краски, — говорил он, — парфюмер должен знать то
сырье, которое служит для изготовления ароматов. Он должен анализировать,
пытаться раскладывать запах на составные части, запоминая все элементы, бывшие
когда-либо в поле его обоняния. Удерживая в памяти то, что всего более его
поразило, он составляет гамму, которой и будет следовать в своей работе.
Художник также остается верен гамме своих красок, даже меняя манеру письма.
Таким образом, парфюмер всегда сохранит свой стиль и будет узнавать собственные
произведения, если гамма употребляемых им веществ будет ему хорошо известна. Со
временем парфюмер создает себе несколько образцовых аккордов, которые будут
долго служить ему и помогать в работе. И лишь тогда он сможет приступить к
изготовлению духов. Для этого ему надо знать, что именно он хочет создать, чтобы
все его усилия вели к цели, избранной им".
Выбирая ароматные химические продукты, Э. Бо всегда избегал тех, которые
употребляли другие. Зато он работал с синтетическими продуктами очень большой
крепости, порой даже с малоприятными запахами, если только это могло дать ему
новую, оригинальную ноту. Он считал, что всякий характерный продукт может быть
дополнен, окружен, облагорожен за счет добавки достаточно большого количества
ценных натуральных эссенций и тонких синтетических ароматов. Большая заслуга Э.
Бо заключается в том, что он первым стал употреблять в своих экстрактах самые
дорогие натуральные эссенции, в результате чего все истинные ценители ароматов
почувствовали богатство, тонкость и великолепие его произведений.
Глубоко любя свою работу и даже гордясь ею, Э. Бо почти никогда не говорил о ней
с посторонними, считая, что общих правил в создании духов не существует и что
каждый случай следует считать единственным. Только исполнив "этюды" по четко
записанным им формулам, взвешивая необходимые вещества на точных весах, можно
понять, какая мысль руководила им при создании того или иного аромата.
Он работал с поразительным терпением, сотни раз повторяя пробы, даже если они
были удачны с самого начала, постоянно стремясь к совершенству. Все эти пробы
делались с использованием ста кубических сантилитров чистого 96-градусного
спирта. Таким образом, достаточно было увеличить количество смеси в десять раз,
чтобы знать, какое количество отдельных компонентов нужно брать на литр спирта и
сколько это будет стоить. Как только смесь была составлена и растворена в
спирте, Э. Бо нюхал ее и давал о ней свое первое заключение; то же он делал и на
следующий день, затем давая смеси устояться с неделю или больше, так как время,
по его мнению, влияет на ароматы и нередко улучшает их.
Его знание различных душистостей было необычайно глубоким. Он покупал продукты
только высшего качества, и его замечания об их достоинствах или недостатках, по
мере того как душистости поступали на фабрику и сравнивались с ранее полученными
образцами, были всегда существенны и точны. Эрнест Бо принадлежал золотому веку
французской парфюмерии (1900—1935). "Я нашел поддержку у друга моего, Леона
Живодана, — говорил он, — который сумел поднять на мировой уровень
синтетические душистости благодаря новым элементам и способам, что очень помогло
мне в моих собственных исканиях. Кроме того, некоторые парфюмеры Грасса, и в
частности Эжен Шарабо, очень помогли мне в придании моим духам именно той ноты,
которую я искал, создав для меня "super absolues décolorées" (обесцвеченные
концентрированные абсолютные масла)."
Время шло. Э. Бо тяжело заболел. Его крепкий организм поборол болезнь, но в
конце года нас потрясло известие о том, что на его место в двух парфюмерных
Домах взяли другого ведущего парфюмера. С этого времени состояние его здоровья
стало резко ухудшаться, и 8 марта 1961 года после короткой болезни он скончался.
Ему было тогда 79 лет. В его лице страна потеряла героя войны и великого
парфюмера. Похороны состоялись в его приходской церкви Notre Dame de Grâce de
Passy. Все утопало в розах — его любимых цветах, запах которых он умел так
замечательно воссоздать и который составил основной аккорд его лучших творений.
С его смертью закончилась целая эра французской парфюмерии.
Возможно ли говорить о Грассе в книге, посвященной парфюмерии? Если Париж
является Меккой парфюмеров, то Грасс, вне всякого сомнения, их постоянный
pèlerinage aux source ("возвращение к истокам"). В Грассе в
зависимости от времени года каждый час дня имеет свой аромат, полный силы и
крепости. В его воздухе уже чувствуется горная живительность, но к ней еще
примешивается соленый дух моря. Небо Грасса поражает своей чистотой, ясностью,
лучезарностью. Не этим ли объясняется тяга наиболее утонченной части его жителей
к красоте, искусству ароматов, подобно тому как атмосфера Тосканы всегда
окрыляла художников.
Из всех городов Французской Ривьеры только Грасс сохранил собственный облик и не
превратился в проезжий караван-сарай. Въезжая в этот маленький провансальский
городок, с трудом веришь, что в нем обрабатываются каждый год миллионы
килограммов цветов местного производства, что сюда стекаются многочисленные
ароматы со всех концов мира и что фабрики Грасса обрабатывают их. Франсис де
Круассе сказал о Грассе: "Вот единственный город в мире, где слово фабрика
полно поэзии..." И точно — достаточно посетить заводы Грасса, окруженные
прекрасными садами, присутствовать при разгрузке сырья и убедиться, что это не
уголь и не руда, черные и грязные, а чудесные, ароматные цветы, целые грузовики
роз, жасмина, туберозы, — чтобы с радостью согласиться со словами де Круассе.
В эти особенно трудные и жестокие годы XVI века поселился в нем флорентиец по
имени Томбарелли и начал в Грассе парфюмерное дело. С установлением во Франции
абсолютной монархии и централизации власти Грасс вновь расцвел, и в городе
начали появляться другие парфюмерные Дома. Цветочные поля расширялись, воздух
местности становился все более душистым, и ужасная чума 1720 года, пронесшаяся
по Франции и почти по всей Европе, миновала Грасс. Очевидно, ароматы цветов
явились своеобразной дезинфекцией. С XVII века Грасс был объявлен королевским
городом, то есть король являлся единственным его хозяином. Он был освобожден от
всех феодальных повинностей, что являлось его гордостью и способствовало росту
благосостояния его жителей.
До середины XVII века основной индустрией Грасса была кожевенная. Выделывались
главным образом буйволовые кожи, доставлявшиеся из Египта и Турции. Сначала их
вымачивали на протяжении 18 месяцев в настое дубовой коры с примесью мирты и
мастики, что придавало им зеленый цвет и высокую прочность. Затем кожи
выдерживались в жировых ваннах, после которых они становились абсолютно
непромокаемыми. Только в Грассе кожи выделывались подобным образом, что очень
высоко ценилось и в Испании, и в Италии, и по всех концах Франции.
С XVIII века в Грассе началось усиленное развитие парфюмерии. Поля флердоранжа,
туберозы, розы, жасмина окружали город. Из этих цветов вырабатывались
душистости, помады, пудры, но все это еще носило характер семейного
производства. Большим затруднением для сбыта было отсутствие хороших путей
сообщения. Так, до середины XVIII века не существовало ни одной проезжей дороги
и все товары приходилось вывозить на спинах мулов и ослов.
С постройкой же первой дороги производство душистостей из года в год стало расти
за счет первоначальной индустрии. После первой мировой войны парфюмерная
индустрия Грасса достигла расцвета, что объяснялось главным образом высоким
качеством ее натуральных душистостей. Тонкость и сила их зависели от
исключительных климатических условий и почв Грасса, а также от огромного опыта,
знаний и вкуса его парфюмеров.
Не менее важной причиной расцвета Грасса в настоящее время является увеличение
общего благосостояния населения страны и его покупательной способности. Средний
класс начал интересоваться парфюмерными изделиями не менее, чем высший, и не
жалел на них денег. К тому же цена на духи стала более доступной по сравнению,
например, с XIX веком в связи развитием способов извлечения душистостей, но об
этом речь пойдет дальше.
Необычайная тонкость грасских эссенций объясняется местоположением цветочных
плантаций, подобно тому как вкус и букет прославленных вин Бургундии связан со
склонами холмов, по которым сбегают виноградники. Для производства большого
количества знаменитого вина марки "Grand Cru" этих виноградников явно
недостаточно; к счастью для цветоводов, местность вокруг Грасса хороша во всех
отношениях: умеренная высота и мягкий климат, плодородная почва, вода в изобилии
и прекрасного качества, чистота воздуха, направление ветров, редкие туманы,
множество пчел. Климат Грасса — лучший во Франции: средняя температура весны и
осени составляет 15 градусов тепла, зимы — 9 градусов тепла и лета — 23 градуса
тепла. Горы защищают от зимнего ветра, летом легкий бриз с моря смягчает жаркие
часы дня, а ночью он же уносит в море ароматы его плантаций. Количество
дождливых дней в Грассе редко превышает 90 в год, тогда как в Париже их
насчитывают 150; количество влаги так же велико, как и на севере Франции. Все
посадки Грасса орошены водами четырех горных речек, к этому необходимо добавить
обилие росы, поддерживающей свежесть цветов в жаркие дни, и воды, позволяющей
заморским растениям отлично прижиться в Грассе. Главным образом это жасмин,
роза, флердоранж, фиалка. Затем идут цветы, плантации которых не столь велики,
но которые очень нужны для производства целого ряда духов, такие, например, как
нарцисс, акация фарнез, ирис, тубероза, мимоза, гвоздика, гиацинт, жене, шалфей
мускатный и т. д.
Кроме того, в Грассе и его окрестностях производится огромное количество
эссенций, извлекаемых из различных трав. На первом месте стоит лаванда, затем
идут мята, розмарин, тимьян, базилик, майоран, вербена и т. д. К ним следует
добавить различные мхи, лучшим из которых является дубовый, так как в
современной парфюмерии эссенция из этого мха применяется весьма широко. Нельзя
забывать и характерный аромат Прованса, создаваемый ладанником. В небольшой
главе просто невозможно перечислить все растения Грасса, из которых добываются
ароматы. К тому же, как мы уже говорили, на местные заводы свозятся многие
заморские душистости для окончательной их обработки. Главными из них являются
эссенции заморских трав, листьев, деревьев, таких, как масло санталовое,
кедровое, кайенское, розовое, листья пачулей (сегодня они снова в моде), трава
ветивера, химическая обработка которой привела к созданию целой серии новых
духов, пользующихся большим успехом. Из заграничных цветочных эссенций следует
упоминуть эссенцию иланг-иланга, которую современная парфюмерия употребляет в
большом количестве. К этим ароматам добавим также и различные вытяжки из амбры,
мускуса, цибета, бобровой струи.
На протяжение трех веков росла, крепла и расширялась парфюмерия Грасса, и способ
извлечения аромата из цветов все более совершенствовался, достигнув современного
уровня. В настоящее время используется главным образом четыре способа извлечения
ароматов. Самым старым является перегонка, которая была известна всем древним
цивилизациям с незапамятных времен. В Грасс метод перегонки попал, вероятно, из
Испании. Мавры не только хорошо ее знали, но и умели совершенствовать. В Грассе
перегонка, или дистилляция, длительное время производилась самым простым
способом, что нередко портило качество получаемой эссенции. В настоящее время
перегонка производится на самых совершенных машинах, под строжайшим контролем, в
результате чего качество и количество эссенций значительно улучшилось.
Второй способ извлечения аромата — анфлераж — составляет гордость Грасса, так
как именно качеством получаемого с его помощью продукта Грасс прославился на
весь мир. Анфлераж заключается в следующем: в специально приготовленный жир,
тонко распределенный по раме, втыкаются цветы; после определенного времени они
заменяются новыми, и так продолжается до тех пор, пока не происходит полного
насыщения жира ароматом цветов. После чего жир хорошо смешивается в плотно
закрытой мешалке с определенным количеством спирта. Спирт в свою очередь
впитывает из жира весь аромат цветов, и полученную жидкость замораживают и
фильтруют, после чего спирт удаляется с помощью специальных аппаратов, и
получается цветочная помада. Для туберозы и жасмина операция анфлеража
производится при комнатной температуре, но для большей части цветов, таких, как
фиалка, резеда, флердоранж, требуется более высокая температура для достижения
наилучших результатов. С помощью анфлеража рождались продукты исключительной
душистости, но крайне дорогие: необходим жир самого высокого качества, очень
мощный холодильник, много специального оборудования и, главное, многочисленный и
очень опытный персонал.
Понижение цен в мировой парфюмерии объясняется третьим способом извлечения
аромата цветов — посредством легких летучих растворителей, таких, как нефтяной
эфир, бензол, толуол, сероуглерод. В большие аппараты специальной конструкции
помещают цветы и вводят растворитель, после чего при комнатной температуре все
хорошо перемешивается, причем время от времени растворитель обновляется. Таким
образом, весь аромат, все смолы и воск цветов поглощаются растворителем. Затем
полученную жидкость переливают в новый аппарат, где при очень незначительном
подогревании (из-за низкой температуры кипения растворителя) выводится
растворитель. При этом аромат продукта очень близок к запаху переработанных
цветов. Подобные продукты называются "конкрет" того или иного цветка. Так,
существует конкрет жасмина, конкрет ириса и т. п. Он имеет вид жироподобной,
сильно окрашенной массы. Для полного очищения конкрета от нерастворимых примесей
его подвергают обработке спиртом с помощью следующих операций: растворения,
замораживания, фильтрации. Затем производится удаление спирта, в результате чего
получаются жидкие продукты, называемые "абсолютные масла" с прибавлением имени
обработанного цветка. Этот способ извлечения также требует дорогой аппаратуры и
чрезвычайной тщательности в работе, связанной с возможностью пожара. Персонал
может быть не очень многочисленным, результаты же получаются отличные.
Абсолютные масла очень хороши по качеству и полноте душистости, да и работать с
ними удобно. При простом смешивании со спиртом легко и быстро можно достичь
растворов желаемой концентрации. Их также легко смешивать с синтетическими
душистостями, что очень облегчает работу по композиции духов и их производству.
Именно на этих маслах основана вся современная большая парфюмерия, и именно они
составляют от 30 до 50 процентов всех первоклассных духов.
За последние 25 лет, особенно после второй мировой войны, стал употребляться
новый метод извлечения аромата цветов с помощью сжиженных газов: пропана, бутана
и т. д. Несмотря на очень большие начальные затраты на аппаратуру, а также
необходимость соблюдения исключительной осторожности в работе, этот способ
будет, вероятно, иметь блестящую будущность, так как многие душистые вещества,
производимые таким образом, чрезвычайно хороши.
Но хороших духов очень немного, а действительно первоклассных в настоящее время
вряд ли найдется десять-двенадцать. Но прежде чем говорить о духах, постараемся
определить, чем отличаются они от других ароматов. Духи — это концентрированная
ароматическая смесь на спирту, душистые эманации которой легко и сильно
воспринимаются в радиусе нескольких метров и в продолжение многих часов.
Эманации эти должны обладать ярко выраженной оригинальностью аромата, вызывать
впечатление тонкости, богатства, приятной сухости. Первый их взлет должен
пленять своей красочностью, крепостью, полнотой, а разлившееся благоухание
должно казаться нашему сознанию красивым, а подсознанию — чем-то близким. Чтобы
создать такое совершенство, одного таланта недостаточно — нужны знания, долгая
работа и тонкое понимание людей.
Изучая лучшие духи нашего времени, мы почти всегда найдем в них одни и те же
особенности: им присущи ароматы всех четырех стихий и веет над ними что-то
высшее, прекрасное, полное жизни и не уловимое никаким химическим анализом. Это
необъяснимое и главное в духах и есть то, что высококлассная французская
парфюмерия называет "limpondérable dun parfum" ("неуловимость духов").
Но нужны точная выдержанность пропорций душистых веществ и различных
благоуханностей, точное взаимоотношение стихийных сил, ими вызванных, чтобы
могла загореться эта прекрасная искра, появиться и вознестись над духами сама
душа аромата.
Итак, ничто не должно отяжелять воздушность душистых вибраций, и ими же должна
окрыляться приятная, влажная свежесть; волнующее, нежное тепло должно
пронизывать аромат, и почти осязаемой благоуханностью должен развиваться и
крепнуть в нем могучий и живительный дух земли.
Мягкость парижской атмосферы благоприятствует парфюмерному творчеству, подобно
тому, как качество лионской воды способствует выделке и тончайшей окраске
бархатных и шелковых тканей, производимых в этом городе. Парижский воздух
особенно воспринимается парфюмерами и в определенное время года способствует их
творческому подъему. Так, ранней весной город затянут лиловатой дымкой, и вся
она пронизана лаской и нежностью. Хочется бродить по улицам и ничего не делать;
лаборатория кажется тюрьмой, пленом. На улицах же смена впечатлений,
обонятельная память ярко впитывает все весенние веяния, которые впоследствии
порой обретают форму в новых духах. Осенью же происходит обратное. В воздухе
вновь разлит хмель, но этот осенний хмель вызывает желание работать, искать,
творить, запечатлевать желаемое в душистых аккордах. Работа в Париже облегчается
также тем, что этот город — центр мировой парфюмерии, поэтому все лучшее и новое
демонстрируется сначала там и лишь потом отсылается в другие страны.
В Париже и его окрестностях находится несколько сот парфюмерных фабрик. Там
постоянно кипит работа, исполняются заказы, присланные со всех концов света; в
лабораториях идут непрерывные поиски нового. Специалисты работают над созданием
новых духов, стараются найти нечто самое тонкое, трудноуловимое, то, что,
заслужив успех, принесет славу парфюмерному Дому. Но интересных достижений
бывает немного. Молодым начинающим химикам в начале работы кажется, что каждая
их новая композиция замечательна; с восторгом и гордостью они представляют ее на
суд опытных парфюмеров; но он неизбежно бывает строгим. Известный парфюмер от
Дома "Либер" Пьер Арманжа сказал однажды об этих композициях: "То, что в них
хорошо, к сожалению, не ново, а то, что ново, нехорошо". Но такая же строгая
критика касается нередко и известных парфюмеров; как часто возвращаются они в
своих новых композициях к фону прежде созданных, отчего новый аромат становится
как бы не совсем новым. К тому же, подобно художникам, каждый талантливый
парфюмер имеет свою собственную манеру, свою особенность; оттого-то все лучшие
их творения имеют единую основу.
Так, парфюмер, нашедший когда-то тонко вибрирующий амбровый аккорд, остается как
бы зачарованным им, не может забыть его и передает его во всех последующих
творениях. Другой творец, нашедший однажды полную эманаций мускусную базу, уже
не смеет изменить ей. А тот, кто приобрел мировую славу и известность
перечно-ванильным аккордом, остается ему верным навсегда.
Вероятно, найти подлинную основу аромата, вибрирующую на расстоянии, столь
нелегко, что нашедший ее однажды старается извлечь из нее все возможное. Трудно
парфюмерное искусство. Вряд ли есть другая область творчества, где бы процент
первоклассных произведений был столь ничтожен. Какое богатство оставляют после
себя великие композиторы, художники, скульпторы! А парфюмеры? После лучших из
них, самых прославленных остаются лишь две-три композиции действительно хороших
духов.
А чтобы создать новые духи, надо обладать еще неизвестными или мало
употребляемыми душистыми веществами, которые могут стать центром благоуханного
ядра. И выбранное вещество должно обладать ярким и сильным запахом, порой "на
первый взгляд" не слишком приятным, но всегда крепким, оригинальным, вызывающим
новую, неизвестную ноту в ароматическом аккорде; кроме того, полученное ядро
должно быть устойчивым, то есть крепость сцепления между составляющими его
должна быть очень велика, иначе дальнейшая работа над ним невозможна. Работа же
эта заключается в расширении, увеличении емкости духов, их тонкости, богатства,
достижении наибольшей фиксации и, наконец, очень медленного, постепенного
угасания. В настоящее же время от духов требуют не только чрезвычайной крепости,
но и очень большой сложности впечатлений. Возможно же это только при наличии
длинных формул и больших концентраций. Зато развитие благоуханности тонких духов
всегда красочно и многообразно, и лишь основной их аккорд остается верен своему
"лейт-аромату". Но, какими бы продуктами ни располагал парфюмер, его творческая
фантазия всегда остается связанной с его эпохой и топологией. Так, все
прославленные французские духи глубоко пропитаны духом Парижа, и в этом состоит,
вероятно, главная причина их феноменального успеха.
В то же время французских парфюмеров никогда не смущает очень высокая
себестоимость духов, что женщины со вкусом вполне осознают. Сделать хорошие духи
без большого количества дорогих эфирных масел совершенно невозможно, так как
только тонкие эссенции способны подобающим образом окружить, одеть благоуханное
ядро. Этим и объясняется тот факт, что большую часть лучших произведений Грасса
— мирового центра натуральных эссенций — закупает Париж; и сколь бы велика ни
была цена душистого продукта, это не остановит столичного парфюмера, если
качество оправдывает цену. Кроме того, парижская парфюмерия, находясь в руках
многоопытных специалистов, отлично знает грасский рынок, манеру работы каждого
Дома, чистоту и тонкость натуральных эссенций, им продаваемых. Не менее важно и
то, что Париж точно осведомлен о ценах на первоклассные душистые масла и
покупает их только по этим ценам. Таким образом, если цена чистой майской розы
составляет 4600 франков за килограмм, парижская парфюмерия не предложит за нее
3000, так же как она не потребует хорошую лаванду по 80 франков за килограмм,
если ее цена 110 франков, что нередко допускают второстепенные парфюмерные фирмы
или люди, недостаточно знающие дело. Грасские продавцы редко отказывают подобным
покупателям, но в таких случаях чистота товара соответствует его цене.