Итак, создать новые хорошие духи удается крайне редко; вот почему, даже когда
успех духов кажется обеспеченным, нельзя снижать их качество и себестоимость.
Очень многие женщины обладают отличным обонянием, и ухудшение качества духов
неминуемо скажется на их продаже...
Помимо душистостей и тинктур очень большую роль в производстве духов играет
спирт. Французский спирт, употребляемый в парфюмерии, всегда 96-процентный и
абсолютно чистый, ни и коем случае не денатурированный, что нередко встречается
в других странах и пагубно сказывается на аромате и развитии благоуханности.
Всю свою жизнь парфюмер должен учиться, наблюдать, запоминать,
совершенствоваться, чтобы суметь затем в душистых аккордах передать все лучшее
из пережитого им.
Первым и главным его наставником является природа. Душистость цветов, трав,
фруктов, благоуханность лесов, полей, гор, рек и морей, впечатление от времен
года, часов дня и ночи — все подсказывает ему, как развивается и видоизменяется
аромат. Города и различные страны также обучают парфюмера, открывая ему то
блестящие, то теневые стороны жизни, сопровождающиеся отрицательными,
разъедающими запахами.
И наконец, последнее откровение, неожиданное, прекрасное и вдохновляющее более
всего, — это женщины. За ничтожным исключением, все наиболее прославленные духи
созданы мужчинами для женщин, и в них чувствуется мужское дерзновение и
благотворное влияние женщины. Правильно выбранные духи усиливают шарм женщины, а
душистые аккорды подчеркивают ее тип, меняющийся под влиянием эпохи и по
требованию дня.
Франция тесно связана с парфюмерией уже не одно столетие. Нелегко объяснить
изменение моды на типы женской и мужской красоты, на различные виды искусства,
но, думается, эти вкусы зависят главным образом от класса, управляющего страной.
Так, правление аристократии диктует моду на пышную, непригодную для работы
одежду; демократии — на практичное и более простое платье. Духи королевского
Версаля отражали характер сановников того времени. В них за маской изысканных
манер таились дерзкий любовный реализм и уверенность в быстром достижении
желаемого. Духи этой эпохи почти всегда афродизиачны; их формулы нам хорошо
известны — они в избытке содержат мускус, амбру и цибет. Остальные ароматы лишь
скромно их дополняют. А вместе с тем уже многие другие благоуханности были тогда
хорошо известны, просто они не соответствовали требованиям эпохи.
Ужасы революции, кровопролитные наполеоновские войны, приход к власти буржуазии
— и вкус на духи изменился. Буржуазный класс не знал ни темперамента, ни размаха
аристократии; страсти были чужды ему, и в духах он искал лишь натуральности и
доброкачественности. И только что созданные одеколоны, и новые духи несли
свежесть, несложность, душистость цветочных масел. Но простота натурализма
быстро приелась, и с 60-х годов прошлого столетия ее сменила романтическая
школа, завоевав вкус широкой публики. Все способствовало этой победе: музыка,
литература, искусство. Снова аромат духов стал полон силы и крепости, но в него
вошла небывалая фантазия, чему способствовали достижения химии в области
ароматов. От натуралистической школы романтизм сохранил большой процент
цветочных эссенций, от реалистической — прибавил животные ароматы, не превышая
известной "приличности". И духи стали по-новому нежными, благоуханными,
капризными, как женщины того времени. Они сразу же были оценены по достоинству.
Понравились не только их внешние качества, но и внутренние свойства: умение
подчеркивать женственность, слабость, беззащитность и все то, что особенно
воздействует на психику мужчины.
Романтическая школа дала целый ряд первоклассных духов, полных жизни, тепла и
законченности; она сумела наиболее полно осветить лучшие стороны женского
характера.
Целый ряд французских, а также некоторые английские Дома способствовали
огромному успеху этой школы. Главным образом успех этот обязан исключительному
таланту трех французских парфюмеров: Герлена, Коти и Парке из Дома "Убиган".
Один за другим они выпустили духи, замечательные по оригинальности и качеству.
Вслед за ними и другие Дома дали целый ряд первоклассных произведений. Эти годы
мира, благосостояния, легкости жизни особенно способствовали расцвету
романтической школы.
Со временем все большая эмансипация женщин, их "модернизм", пристрастие к
курению, любовь к путешествиям и автомобилю да еще механизация жизни произвели
новый сдвиг во вкусах широкой публики.
Импрессионистская школа берет свое начало от духов "Шанель № 5", появившихся в
конце первой мировой войны, в 1922 году. Их появление было восторженно встречено
молодежью и людьми передовыми, с отрицательным недоумением — старшим поколением,
закосневшим в узких рамках прошлого. Яркость и радость жизни, которые давали "Шанель
№ 5", были им непонятны, а сила нового аромата слишком велика и ослепительна.
Так, вихрь вальса опьяняет людей молодых и сильных и недоступен старикам. Цена
на "Шанель № 5" была очень высока, и этим сразу воспользовались их противники,
уверяя, что своим успехом новые духи обязаны обычному снобизму. Однако эти духи
первыми сумели благороднейшим образом ответить на новые веяния, новый вкус
эпохи... Вслед за ними огромный успех выпал на долю "Crêpe de Chine" от Мило и "Arpège"
от Ланвена, и победа импрессионистской школы была закреплена.
Школа эта не отказалась от основ романтизма, преклоняясь перед прелестью его
фантазии, нежной женственностью, особенно редкой в наш тяжелый и грубый век, но
дерзновенную яркость впечатлений она предпочла слишком большой "округленности"
романтических духов. Так, одной из причин успеха импрессионизма является сила
благоуханного шока, покоряющая и как бы удивляющая обоняние, а затем, не давая
рассеяться первому впечатлению, умеющая развиться в красочном аромате до
максимальных пределов восприятия.
И психологически действие новых духов оказалось более глубоким и сильным, чем
действие духов романтической школы, так как в них было введено все то лучшее,
что было в прежних духах, но в несравненно большем количестве. Как мы уже
говорили, нельзя создать духи без элемента огненности, но огонь бывает разным; и
импрессионизм семул внести в духи не утомляющий свет электричества, а
живительный блеск и тепло свечей, и в этом его большая заслуга.
Благодаря такому умению обращаться со стихией огня металлический холод
химических душистостей был уничтожен, что позволило употреблять их в очень
большом количестве; а это и дало новым духам чрезвычайную мощность и невиданную
до сих пор красочность благоухания. В аромате новых духов многое заимствовано из
прекрасного прошлого, из блеска и нарядности прежнего уклада жизни с его балами
и обедами при зажженных свечах, которые так удивительно оттеняли красоту женских
лиц, заставляли играть драгоценности, переливаться ткань, усиливали шарм
благоуханности.
Хорош импрессионизм и тем, что ему удалось выразить невысказанное желание
женщин: самим как бы оставаться центром благоуханности, только окруженной и
дополненной нежной душистостью цветов и поддержанной и вознесенной основным
ядром аромата.
Заканчивая этот краткий обзор, я надеюсь, что мне удалось показать читателям, не
посвященным в тайны ароматического искусства, как непросто создать новые хорошие
духи. Приходится только сожалеть, что имена их настоящих творцов так редко
фигурируют на флаконах. Это, вероятно, объясняется тем, что на первых порах
собственник парфюмерного дела и создатель духов были одним и тем же лицом.
Однако теперь это совпадение встречается нечасто, и справедливость заставляет
нас желать, чтобы в парфюмерии, как и во всех других видах искусства, имя автора
не оставалось в неизвестности.
Мы уже говорили в начале этой книги, как велика обонятельная память человека,
максимальное развитие и обогащение которой происходят в дни молодости, когда все
впечатления ярче и свежее, отчего они и воспринимаются особенно глубоко. Для
большинства людей воспоминания, связанные с запахами, являются самыми
долговечными, особенно если эти переживания овеяны благоуханиями. Вероятно, роль
подобных воспоминаний велика и они отражаются на всей дальнейшей жизни человека.
Вероятно также, что они составляют запас счастья и оптимизма, который человек
вносит в жизнь из первых лет своего детства и молодости. Эти же благоуханные
мгновения ложатся в основу всей артистической природы человека, в них кроются
истоки ароматического искусства, и их-то и старается передать и выразить в своих
творениях всякий талантливый парфюмер. Нелегко проследить за мыслью и чувствами,
связывающими эти молодые впечатления с законченной душистой копозицией и духами.
Вот почему некоторые специалисты ошибаются, утверждая, что большая часть
прославленных духов обязана своим появлением простому случаю, то есть
неожиданному образованию душистого аккорда во время лабораторных опытов, и что
лишь дальнейшая работа над этим аккордом зависит от знания и таланта парфюмера.
Работа последнего заключается якобы в окружении, округлении, фиксации и
максимальной экзальтации "случайно" создавшейся благоуханности. Разумеется,
подобные утверждения никогда не преподносятся широкой публике. Нет сомнения, что
простой случай может вознаградить долгий и упорный труд; такие случаи
встречаются нередко, но только одаренные парфюмеры могут их использовать,
выразить и запечатлеть. Удается это лишь при условии, что данный аромат им
близок и созвучен.
В 1927—1928 годах мне пришлось впервые присутствовать при создании дорогих
духов. Непередаваемо, как вырастает ароматическое построение, как ширится его
благоуханность, как все ярче становится его первоначальная душистость и как с
каждой новой пробой аромат становится все тоньше и определенней.
Духи эти во многом отличались от предыдущих творений Эрнеста Эдуардовича Бо и
представляли для нас, его учеников и сотрудников, особый интерес. Создание их
было делом нелегким. В основу были взяты эфирные масла, добытые из заморской
древесины. Вещества эти дают чудесный фон и тонкую ноту, но, будучи весьма
вязкими, замедляют ход развития начальной и центральной душистости. Необходимо
было добавить к ним такие душистые вещества, которые сразу бы пленили обоняние,
затем ускорить максимальное развитие основной благоуханности и придать ей
необходимый радиус, так как успех духов в значительной степени зависит от этого.
Эти духи были названы "Bois des Iles" ("Дерево далеких островов"), и это
название было чрезвычайно верным. Их экзотика была очень тонкой, лишенной
знойной и тяжелой страстности аравийско-восточных духов. От них веяло как бы
XVIII веком, его пышностью и богатством. Как-то раз Эрнеста Эдуардовича
спросили, что натолкнуло его на мысль создать эти духи. "Пиковая дама", —
ответил он. И действительно, духи эти могли бы подойти ко времени молодости
Пиковой дамы, когда Венера Московская блистала на версальских балах. Подходили
они и к музыке оперы "Пиковая дама". Эрнест Эдуардович не раз наслаждался этой
оперой Чайковского в замечательной постановке Императорского Большого театра
Москвы, где и декорации и костюмы были до мелочей верны эпохе, поражали
богатством, великолепием и вполне соответствовали уровню музыкального
исполнения. Эта опера оставила глубокий след в душе Бо.
За фонтаном цветет и благоухает лиловый сиреневый куст. Что-то теплое,
вкрадчивое в его аромате, но не созвучное нам. Мы окружаем сирень, но только для
того, чтобы искать "счастье" в ее пушистых гроздьях... Зато рядом большая
рассада ландышей с их девственной свежестью напоминает нам о весне, и мы нюхаем
их с восторгом. Удивителен аромат у этого тонкого цветка! И вдруг мы поднимаем
головы. Что за новый запах? Над нами в цвету деревья флердоранжа, переносящие
нас в южное горячее лето. Как фимиам стелется этот аромат по всему зимнему саду,
сливается с влажным воздухом земли, мхов, папоротников, пальм и лавров. Тут же
цветут гиацинты и, подобно ландышам, говорят о весне, и аромат их вливается в
общую гамму, общий букет. И вдруг новая благоуханность заслоняет для нас все
другие. Перед нами соблазнительно краснеют зрелые пушистые плоды персикового
дерева, притягивая нас своим ароматом. Вкусовая душистость его вливается в
оранжерейную благоуханность, придает ей утонченную законченность и легкий,
шаловливый вызов, мечту о чем-то осязаемом... Много-много лет прошло с тех пор,
а я все помню сложный и чудесный аромат зимнего сада моего раннего детства.
Немало часов провел я потом, желая восстановить это благоухание, выразить его в
духах. Работа эта оказалась нелегкой, но интересной, поучительной и не
напрасной, так как этот аромат отвечает определенному типу женщин и принадлежит
к одной из основных групп душистостей в парфюмерии, где цветочность тонко, но
тесно сплетается с фруктовостью на влажно-пряном фоне запаха земли, зелени и
мхов. Быть может, в моих поисках помог случай. Только случай этот уж очень
зависел от меня, так как мои знания, упорство, фантазия, опыт — все вело в этом
направлении и выкликало это нечто из небытия.
Все тонуло в лунном свете. Чудесно дышалось полной грудью и сладко было ни о чем
не думать, ничего не желать... И вдруг мы въехали в посадки жасмина и
погрузились в волны аромата этого скромного белого цветка. Автомобиль
остановился; мы вышли из него и молча вдыхали пленительный запах; не хватало
слов, чтобы выразить наше восхищение. А тут еще легкий ветер с моря то усиливал,
то смягчал запах, как бы дразня нас. Казалось, не одно наше обоняние, а все поры
нашего тела, все чувства наши наполняются ароматом. Долго простояли мы там, а
потом вновь поехали среди цветочных плантаций. Луна поднималась все выше;
становилось светлее; кто-то включил приемник — и звуки "Травиаты" донеслись до
нас из Милана. Ехавшая с нами прелестная Маришка замолкла, и ее гордая головка
стала еще привлекательней. Мы все засмотрелись на нее. Автомобиль поднимался все
выше, вновь въехал в волны жасмина и вновь остановился... Вероятно, подобные
переживания навеяли идеи создания немалого количества духов. Среди них особенно
ярко запомнился мне с времен моего детства "Jasmin de Corse". В ту пору это были
дорогие духи, в которых гениальный Коти сумел передать притягивающую
чувственность и шарм легкой задорной душистости этого цветка, без эссенции
которого нельзя создать ни одних хороших духов...
Ужин прошел за интересными разговорами и наблюдениями. Когда же при выходе
лакей подавал мне пальто, я вдруг неожиданно для себя понял: "Да ведь Лондон
— единственная в мире столица, где доминирует мужской, а не женский запах".
Атмосфера ли ресторана, сигара ли Жака навели меня на эту мысль, но теперь я уже
в ней не сомневался. Где только мне ни пришлось бывать ранее — во всех столицах
Европы доминировала женская душистость. Здесь же — на улицах, в домах, в
поездах, в метро, в ресторанах и даже отчасти в театрах — в силу каких-то тайных
причин царствовал мужской дух. Порой казалось, что и камни старых домов,
площадей и мостов да и сама Темза пропитаны этим духом.
Мне потом не раз пришлось ездить в Англию; я много встречался и разговаривал с
англичанками и глубоко убедился в том, что они любят духи и понимают их
воздействие на окружающих. Но по причинам векового пуританского воспитания,
укоренившихся законов и предрассудков против всякого рода душистостей они не
решаются в достаточной степени ими пользоваться. Наибольший успех у них имеют
цветочные духи, в то время как на Европейском континенте женщины все чаще
предпочитают духи без определенно выраженной цветочности. Аромат этих духов
крепче, радиус их благоухания больше, и они ярче выявляют надушенную ими
женщину. Но эти духи обязательно должны быть исключительно высокого качества. К
сожалению, таковых немного. Как правило, большинство духов основано на дешевых,
крепких синтетических душистостях, тогда как дорогих цветочных эссенций не так
много. Такие духи могут даже представлять некоторую опасность для окружающих
из-за их утомляющей назойливости, а для самой женщины, пользующейся ими, они
опасны тем, что уничтожают ее личную благоуханность, превращая ее в существо
искусственное — "софистике", и нередко весьма вульгарное. Духи же цветочные,
более слабые, этого впечатления обычно не создают; их аромат лишь приятно
добавляет, а не изменяет естественный аромат женщины. Вероятно поэтому
англичанки предпочитают цветочные духи, боясь вызвать недовольство мужчин,
избегающих чар душистостей... и все же подпадающих под их обаяние...
Инстинктивно чувствуя, что ей чего-то не хватает, американская женщина, в
отличие от француженки, предпочитает духи жгучие, "перченые"; но обиходное
пользование духами еще очень примитивно и не развито. Впрочем, спрос на хорошие
французские духи из года в год увеличивается, и, возможно, в ближайшем будущем
американки будут больше и чаще прибегать к ним. Тем более что покупательная
способность женщин Соединенных Штатов Америки весьма велика: ни в одной стране
мира институты красоты не работают столь интенсивно, как в Америке, и нигде
предметы косметики не продаются в таком большом количестве. Надеюсь, что, поняв
роль аромата в жизни и опасность дешевой парфюмерии, американки станут покупать
лишь лучшие французские духи, полностью изготовленные и разлитые на месте их
производства, в Париже.
В Риме в зависимости от времени дня и года по-разному, но всегда очень ярко
парфюмеру открывается один из первых и главных секретов ароматического искусства
— роль благоуханностей тепла при построении духов. Свежесть многочисленных
римских фонтанов особенно выявляет эту душистость, противостоя ей и подчеркивая
ее. В целом атмосфера города полна волнующей прелести юга, но легкостью
благоухания она отличается и от Французской, и от крымской Ривьеры. В Риме
встречается очень редкое для юга явление, а именно душистость мужского начала,
где слегка доминирует женственная цветочная сладость.
Аромат Рима дает парфюмеру возможность создания летних духов, причем более
легких, чем обычно. В настоящее время большая часть духов этой очень
многочисленной группы основана главным образом на пряно-тяжелой сладости
цветочно-женственного характера. Не меньший интерес представляет аромат римской
пинии — чудесного дерева Вечного города. Необычайная легкость его бальзамической
душистости располагает к созданию весенне-амбровых духов, наиболее верно
отвечающих волнующей прелести природных блондинок.
Думаю, что любой парфюмер, живя длительное время в Риме и проникаясь его
красотой, мог бы вынести немало других важных для себя впечатлений.
Надеюсь, что эта длинная глава хотя бы немного осветит таинственные истоки
ароматического вдохновения. Надеюсь также, что, прочтя ее, парфюмер поймет, что
одиннадцатимесячная прикованность к месту службы из года в год является
медленной, но верной смертью для его фантазии, то есть потерей самого ценного в
его работе, без чего никакое творчество невозможно.
Часто, беседуя о духах и ароматах, я замечал, что лучшее время для такого рода
бесед — час дневного чая (five o'clock tea). На нем присутствуют главным образом
дамы. Мы сидим в уютной гостиной. Ванильно-шоколадный дух идет от пирожных и
тортов, и разносится тонкий аромат чая. Навожу разговор на тему о духах - и
сразу же чувствую созвучность с присутствующими: редкая дама не откроет своих
вкусов, мнений, пожеланий, а многие даже делают неожиданные и интересные
признания. Примесь душистости чая усиливает аромат духов на платьях и волосах;
создается атмосфера некоего будуара, и в этой неожиданной интимности можно
коснуться многих тем и о многом поговорить. Причем к подобным разговорам
располагает именно чайное, а не кофейное благоухание. Кофе же, в соединении с
запахом дорогих сигар, наоборот, вызывает удачный обмен мнениями между
мужчинами, настраивает на серьезные, деловые или спортивные темы.
Из этих "чайных" разговоров с женщинами я смог вынести прежде всего мнение о
том, что определенным типам женщин соответствуют определенные ноты духов.
Заметил я также, что самые оригинальные и верные суждения принадлежат, как
правило, совсем молодым дамам или девушкам, только что начавшим выезжать в свет.
Объясняется это, вероятно, тем, что обоняние в их возрасте особенно тонко и что
аромат духов, соприкасаясь с ними, развивается особенно полно. Хорошие духи
облагораживают всех, но на молодых и здоровых женщинах их душистость словно
раскрывается, расцветает, поет свою торжествующую песнь, у тридцатилетних этот
эффект бывает не столь сильным, а после сорока аромат должен сначала
нейтрализовать недостатки, первое веяние старости...
Разумеется, все эти наблюдения относятся и к мужчинам. Ярким примером
нейтрализации запахов являются для меня лавандовые воды. Женщины с хорошо
развитым обонянием могут их либо очень любить, либо не выносить совершенно, в
зависимости от их отношения к жизни. Это становится особенно очевидным на
примере использования лавандовых вод мужчинами. Для женщин, любящих эти воды,
такие мужчины являются воплощением опрятности и чистоты; для тех же, кто не
любит лаванду, все мужчины, употребляющие ее, переходят в разряд "старых
холостяков" и лишены всякого интереса. По-своему правы и те и другие. Хорошая
лавандовая вода элегантно оттеняет мужчин, но она же нейтрализует все
сексуальные запахи, нейтрализует их, и тогда те, кто ищет "мужественности", ее
не находят.
Значение аромата ценилось женщинами с незапамятных времен, и в истории всех
великих цивилизаций парфюмерия и общая культура развивались параллельно. В
настоящее время производство парфюмерных изделий очень развито, но изучение
свойств ароматов и духов, роли обоняния в жизни человека еще почти не началось.
Наши знания в этой области ничтожны в сравнении с знаниями прежних цивилизаций;
на мой взгляд, мешают серьезному отношению к этим вопросам предвзятость,
легкомыслие и некий культ неопрятности. Однако не думаю, чтобы наука могла еще
долго игнорировать мир ароматов — слишком уж ненормальной становится жизнь в
отравленной атмосфере городов, слишком много случаев переутомления и психических
болезней, чтобы ученые не стали задумываться над ролью обоняния в жизни людей.
Пока же только народная мудрость в красочных поговорках да в милых песнях
повествует нам о важности ароматов. Вспоминается старинное французское
изречение, уже забытое в городах, но еще принятое в деревнях: "elle fleure bon"
("вкусный дух") — так говорят о молодой, здоровой женщине, не ожидающей детей,
имеющей все права на любовь и счастье. Некоторые чуть открывшиеся орхидеи до
оплодотворения так же благоухают, но потом теряют свой аромат.
Но так как большинству женщин присуще желание нравиться не только в молодые
годы, то представляется вполне естественным желание продлить и усилить свой шарм
при помощи душистых изделий, а правильно подобранные духи являются их верными
союзниками в этой борьбе за успех в отношениях с людьми.
Одной чистоты здесь недостаточно. Чистота, безусловно, является первым условием
цивилизованной жизни, но нередко запахи чистоты становятся даже неприятными,
отдают дезинфекцией. Так, живя в англосаксонских странах, я заметил, что в
туалетных комнатах многих прелестных женщин царит креазотный запах, убивающий
все поэтические настроения, неожиданные мечты, тихую грусть... Нет, наша
обонятельная память слишком сильна, и все пережитое нами навсегда сплетено с
благоуханием. Красивое должно быть ароматным; лишь болезнь и смерть неизбежно
связаны с запахами лекарств и тления, и вводить их преждевременно в свое жилище
не следует. Так, вспоминается мне красивая, элегантная, но немолодая девушка.
Она могла еще нравиться, несмотря на недовольное и презрительное выражение лица,
но запах ее одежды отбивал и последних поклонников. Быть может, из-за
ревматических болей она употребляла сильно пахнущую салициловую мазь, о которой
говорят, что она "пахнет болезнями". Вероятно, хорошим одеколоном или тонкими
свежими духами она могла бы перекрыть этот запах, но из-за отсутствия вкуса и
такта по отношению к окружающим она признавала лишь духи фужерно-камфарного
типа, усиливающие терпкий запах лекарств.
К счастью, немало женщин обладают хорошим и тонким обонянием и инстинктивно
умеют выбирать духи, наиболее свойственные их типу. Если они к тому же имеют
хороший вкус, то духи тонко подчеркнут их достоинства и скроют недостатки. Язык
аромата говорит уму и чувствам человека больше, чем это принято думать; и чем
тоньше, чем субтильнее духи, тем сильнее их действие на психику, так как их
невесомая, трудноопределимая, но полная прелести благоуханность воспринимается
легче, чем всесокрушающая душистость более резких и могучих духов. Объясняется
это тем, что благоуханность всех хороших духов замедленная; сначала она
воздействует на чисто эстетические чувства и лишь затем, по мере своего
развития, обращается к чувственности. Духи же более дешевые, но мощные сразу
покоряют чувственность и вызывают предубеждение и недоверие к женщине,
надушенной ими. Подобная ароматичность слишком подчеркивает желание женщины
покорить, властвовать, повелевать; мужчины, как правило, этого не любят. Заслуга
хороших духов в том и заключается, что они не подчеркивают властность женской
натуры, а скрывают ее, выявляя и экзальтируя женскую слабость и нежность. И как
часто именно хрупкость женщины, ее кажущаяся слабость являются сильнейшим ее
оружием, против которого мужчина бессилен.
Каждому типу женщин соответствует определенная цветочная душистость, наиболее
схожая с их темпераментом. Почему же женщины со вкусом, как правило, не признают
духов с запахом одного лишь цветка? Думаю, они инстинктивно боятся выдать себя
слишком уж родственным им ароматом. Так, даже заносчивые и самодовольные женщины
типа "лилии" не смеют употреблять такую дерзновенную душистость, которая бы
выявляла их слишком ярко. И не только женщины — парфюмеры также не любят точно
копировать запах цветка, сознавая, что даже удачная имитация не воссоздает
полностью оригинал. И, тем не менее, всем духам присуща цветочность; без нее
ароматическое построение кажется невозможным. Только душистость эта основана не
на одном цветке, а на нескольких. Из их букета выделяется нередко целых три
аромата, и только один слегка доминирует над другими. Этот третий, доминирующий
аромат и соответствует определенному типу женщин... Так, например, женщинам
темпераментным отвечают душистости пряных цветов: гвоздики, левкоя, иланг-иланга,
да и сами они стремятся иметь "перченые" духи, чувствуя их созвучие себе.
Женщины пышные, особенно восточные, ищут в духах еще большую цветочную пряность;
их притягивает могучая сладость аравийских ароматов в соединении с флердоранжем,
жасмином, туберозой, лилией. Немало золотистых шатенок с нежным цветом лица,
кажущихся такими слабыми и хрупкими, требуют и от жизни, и от духов контраста;
они любят в ароматах сильный и яркий взлет, полный благоуханного шока, тонко
испаряющегося в цветочных аккордах гардении, акации, жимолости, душистого
горошка...
Породистые, тонкие шатенки типа Дианы-охотницы ищут в духах экзальтирующей
мускусности в сочетании со свежей, легко вибрирующей цветочностью, как у фиалки,
ириса, ландыша, некоторых сортов роз. У смущающих же огненно-рыжих женщин,
обладающих чудесным цветом лица, бывает особенно сильно развито обоняние, и,
обладая исключительной жизнестойкостью, они требуют того же от духов,
предпочитая ярко выраженную сексуальность. В цветочности духов они ищут силу,
крепость и яркость, преисполненные волнами свежести. Вероятно, рыжие женщины
сами по себе ароматичны; и их душистость особенно близка волнующему царству
цветов. Наиболее же близок им аромат гиацинтового типа, ласкающий, дразнящий.
Исходя из многочисленных бесед с дамами об ароматах, их манеры выбирать духи и
пользоваться ими, мне пришло в голову разделить всех женщин на четыре категории.
Деление это условно, но зато просто и ясно. К первой категории относятся женщины
с очень хорошо развитым обонянием и вкусом, умеющие абсолютно точно выбрать для
себя духи и пользоваться ими. Ко второй принадлежат женщины с недурным
обонянием, но не строгим вкусом. Они нередко ошибаются в выборе духов и часто
меняют их. Затем идут женщины со средним обонянием, не доверяющие своему вкусу.
Они либо слепо следуют моде, либо верят чужому вкусу и употребляют духи,
подаренные им. К последней же категории принадлежат женщины, категорически
отвергающие духи, как для себя, так и для других. Они словно боятся их, словно
не признают права людей на красоту мира.
Правда, есть еще категория женщин, вполне безобидных, не претендующих ни на
какое место в мире и не мешающих радоваться другим. Нередко они совсем лишены
обоняния, слабы и больны. Однако опасность исходит не только от женщин,
отвергающих духи, но и от тех, кто злоупотребляет ими, используя слишком крепкие
духи и в слишком большом количестве. Духов с могучей синтетической основой,
психическое действие которой далеко не безобидно, в настоящее время производится
все больше, и все чаще, встречаясь с женщинами, надушенными такими духами, вы
долго не можете отделаться от впечатления назойливости, дешевизны и липкого
запаха. Ничто не в состоянии так пошло и грубо обнажить женщину, как плохо
подобранные духи. Но зато как замечательно дополняют и "округляют" ее духи,
точно соответствующие ее типу. Манеры, голос, черты характера, выраженные в
ароматной волне, — вот что образует внешность человека.
Недавно одной прелестной американке был задан нескромный вопрос о том, что она
надевает на ночь. Ответ был стремительным: "Шанель" — это любимые мои духи,
они дарят мне чудесные сновидения..." Этим веселым, блестящим и таким
женственным ответом она показала и свою изысканность, и свою глубокую
утонченность.
Правящие круги великих цивилизаций, канувших в Лету, были несравненно изысканнее
нас, и повседневное использование ароматов ими было не только внешним, но и как
бы внутренним. Так, девушка, собиравшаяся замуж, в течение нескольких месяцев
принимала душистые ванны, а ее тело умащалось различными благовониями. Кроме
того, в ее пищу добавляли специальные ароматы, чтобы и ее кожа, и ее дыхание
стали благовонными. Последним великим потребителем ароматов была Византия, где
царила любовь к душистостям, а великое множество бань давало населению
возможность быть чистыми и опрятными. С падением Византии Европа погрузилась во
мрак грубости, невежества и нечистоты. Прошли века, и вот опять большая часть
человечества стремится к чистоте и благовониям. Даже мужчины начинают понимать,
что некоторые виды тонких духов не уменьшают их мужественность, а благороднейшим
образом оттеняют ее.
Однако любви к душистости еще недостаточно. Надо уметь пользоваться духами, не
вызывая диссонанса. Воспитание и вкус иногда помогают разобраться в этом, но
область ароматов еще так мало изучена, что погрешности неизбежны. Как часто,
например, злоупотребляют количеством благоуханности из-за притупленности
обоняния. Нередко приходилось слышать от милых дам, что их духи выветриваются
слишком быстро, а вместе с тем, на мой взгляд, они только что вылили на себя
целый флакон духов. Объясняется это тем, что наше обоняние не воспринимает
слишком знакомых ароматов; оно как бы переутомляется и не реагирует на них. С
этим фактом надо считаться, чтобы не стать неприятным для близких, чтобы после
нашего присутствия не проветривали комнат и чтобы мы сами не лишались
удовольствия чувствовать запах духов, нейтрализуя свое обоняние.
Возникает вопрос: как пользоваться духами? Вне всякого сомнения, пульверизатор
распределяет духи всего лучше, максимально охватывая поверхность кожи, волос,
мехов и платья. По-моему, следует опрыскивать духами и нижнюю одежду, чтобы
каждое движение становилось ароматичным, так как распыление духов по легкой
материи в контакте с теплом тела особенно экзальтирует духи. Не следует забывать
также, что меха и волосы всего лучше фиксируют ароматы, особенно те, которые
основаны на ценных, древесных, тонко опудренных эссенциях.
Необходимо считаться и с качеством материи, и, славное, с ее цветом, так как не
все тона ткани одинаково отвечают различным нотам духов. Не рекомендуется душить
одно и то же платье различными духами, так как их соединение не всегда бывает
удачным. Во времена наших бабушек дамы любили смешивать духи в своих туалетных
флаконах, чтобы удивить и заинтересовать новым запахом, но как редко им
удавалось создать что-то действительно новое и интересное! Как правило, они
только портили свои духи. В настоящее время смешивать духи еще опаснее, так как
они содержат очень большой процент синтетических душистостей, легко вступающих в
реакцию друг с другом. Парфюмеры потратили столько времени, знаний и таланта,
чтобы создать удачное сочетание ароматов, что расстраивать его, смешивая с
другими, абсолютно неразумно.
Употребляя духи, следует считаться и с временем дня, и с одеждой, и с местом
пребывания. Нелепо встретить на утренней прогулке женщину, надушенную пряными,
вечерними духами. Так же неуместна легкая душистость одеколона при пышном
бальном туалете, требующем таких же богатых духов. Отправляясь на рандеву, не
следует употреблять фужерно-камфарные ароматы. Нужно также принимать во внимание
время года и соответственно зимой пользоваться какими-нибудь хорошими шипровыми
духами, а летом, когда платья так легки и близки к телу, употреблять ароматы
более легкие и медовые. Ведь именно тогда женщины нам кажутся особенно похожими
на цветы. Фруктовые духи отвечают ночному часу, так как они действуют
одновременно и на вкус и на обоняние. Но все эти вопросы еще крайне слабо
разработаны, и, быть может, правильнее всего при выборе духов просто доверять
своему инстинкту. В вопросах чувства инстинкт, как правило, вернее рассудка, и к
тому же он тесно связан с обонянием.
Ни одна область художественного творчества не сталкивается с такой массой
трудностей, как ароматическое искусство. Знаменитые духи являются для молодых
парфюмеров вечной ценностью. Создавая собственные творения, они не подражают им,
но изучают иные взлеты и способы распространения душистости. Интересно и влияние
различных духов на тех, кто душится ими, и на тех, кто окружает их. К сожалению,
эта сторона дела изучена слишком слабо, несмотря на всю значительность этого
вопроса. В настоящее время от парфюмеров все чаще требуют духов крепких, с
чрезмерной силой аромата, совершенно не считаясь с психическими последствиями,
вызываемыми запахами подобной интенсивности. А между тем немало синтетических
душистостей, способных придать подобную насыщенность духам или одеколонам,
представляют реальную опасность для здоровья людей. Но в парфюмерии все
дозволено; запреты пока касаются лишь напитков и питания.
Однажды работали мы над созданием новых дорогих духов. Они были уже почти
закончены, но наш парфюмер захотел ярче выявить в них флердоранжевую цветочность.
Натуральной эссенции этого цветка было использовано уже много, и он решил
обратиться к синтетическим душистостям, обладающим тем же запахом. Мы
испробовали массу веществ из этой довольно обширной группы препаратов: и
яра-яра, и метилантранилат, и метилнафтилкетон, и бигардий с преобладанием
аурантина. К вечеру мы оба — Алентинс Ревель и я — оказались совершенно
больными, и только длительная прогулка сняла головную боль и избавила от чувства
тошноты. Однако липкий, дешевый, приторно-сладкий запах еще долго нас
преследовал. Он совершенно разрушил аромат прежней композиции, несмотря на очень
незначительный процент этих душистостей по отношению ко всему богато
сконцентрированному построению... Увы! Эти синтетические душистости все чаще
вводятся в основы одеколонов, так как ими стараются заменить неролиевое масло,
составлявшее основу первых одеколонов, которые прославились на весь мир
благодаря тонкости аромата этого масла. В настоящее время его цена стала столь
высокой, что почти все парфюмеры вынуждены отказываться от него, а порой и от
менее дорогого петитгрейна и заменять их различными композициями. В результате
большая часть одеколонов утратила былую легкость, заменив ее длительным
воздействием дешевого оттенка флердоранжа. Не потому ли спрос на "натуральный"
одеколон после второй мировой войны упал, а продажа сложных одеколонов —
фактически лосьонов и туалетных вод — сильно возросла. Но, к сожалению, и среди
последних лишь немногие отвечают своему назначению.
Великие цивилизации древности изучали действие благовоний на человека и знали,
на какие части человеческого тела они воздействуют наиболее сильно. Нам эти
сведения почти неизвестны, но в 90-х годах прошлого столетия Шарко и его
последователи неожиданно соприкоснулись с этой тайной областью, о чем
рассказывает доктор С. Лоуд в своей очень интересной книге "Les émotions chez
les hypnotiques" ("Гипнотические эмоции"). Он описывает целый ряд любопытных
действий аромата на человека и замечает, что тот же аромат нередко вызывает
совершенно различные реакции в зависимости от части тела, на которую он
направлен. Опробованы были мускус, роза, гелиотроп, перец, анис, скипидар,
валериана, табак, спирт и другие вещества, представляющие чрезвычайный интерес
для парфюмерии. На эту работу тогда никто не обратил должного внимания.
Научные изыскания последних лет показали также, что душистые вещества, помимо
чисто обонятельных, могут одновременно вызывать и вкусовые, и тактильные, и
термические, и зрительные, и другие ощущения. С этим явлением следует серьезно
считаться при построении духов, так как нередко в смеси происходит соединение
синтетических душистостей, образующих запахи, воздействующие не столько на
обоняние, сколько на другие чувства человека. Так, ванилин в сочетании с целым
рядом синтетических душистостей дает приторно-сладкий запах ярко вкусового
характера; о таких духах с пренебрежением говорят: "Они конфетой пахнут".
Это, конечно, недопустимо. Для полноты восприятия аромат духов должен гармонично
отвечать всему нашему существу, всем нашим чувствам, но не в ущерб обонянию.
Этим объясняется определение некоторых духов в теплых, знойных терминах, а
других — в свежих, как бы влажных. Действительно, гвоздичное масло, циклогескан,
фенилэтиловый спирт повышают температуру тела и создают ощущение тепла, тогда
как ментол, метилсалицилат, лауриновый альдегид вызывают впечатление свежести,
холода. Одни видят благоуханности светлыми и звонкими, другие — темными и
глухими! Нередко наиболее интересные замечания о духах мы получаем не от
специалистов, а просто от людей наблюдательных, с хорошо развитым обонянием, что
позволяет парфюмерам делать тонкие поправки в аромате духов, усиливая их эффект.
Вспоминаю верную стихотворную характеристику одних довольно известных восточных
духов:
...льется жгучий, тягучий, глухой аромат...
В этих словах выражена вся сущность ароматов такого рода. Эти духи, основанные
на вязких маслах ветивера, сантала, мирры, пачулей, вызывали впечатление
тягучести; чтобы оживить этот темный, тяжелый, землистый дух, к ним прибавляют
большое количество знойных и пряных душистостей, которые и вызывают жгучесть
аромата. Необходимая для каждых духов цветочность создана пышным аккордом из
ценных масел флердоранжа, туберозы и жасмина. Однако, несмотря на ощущение
полноты и богатства, их аромат сумрачен и глух. Вероятно, в этих духах индол,
содержащийся в вышеприведенных цветочных эссенциях, оказался недостаточно
окружен и нейтрализован, что создает ощущение глухости. Индол обладает
способностью понижать слух и зрение, а также действовать на голосовые связки.
Любопытно, что многие известные певцы боятся всех этих цветов, сирени и фиалок,
так как не раз из-за их присутствия в каком-либо виде во время вокальных
выступлений артисты вдруг полностью лишались голоса. Иначе широкая публика
воспринимает свежие духи, которые кажутся ей легкими и светлыми. В эти духи
входят очень свежие эссенции, основанные на бергамотовом масле, а бергамотовое
масло, в противоположность индолу, имеет способность улучшать, усиливать зрение.
Можно с уверенностью сказать, что каждая натуральная эссенция, каждое душистое
вещество обладают определенным психофизиологическим воздействием. Многие из этих
свойств со времен глубокой древности были хорошо известны в оккультных кругах.
Недаром все деяния белой и черной магии всегда связаны с ароматом. Причем весь
зловещий ритуал черной магии, помимо обязательной кровавой жертвы, включает в
себя обильное использование дурманящих или возбуждающих ароматов.
Итак, мы видим, сколь осторожным должен быть парфюмер в своих деяниях. Создание
низменно афродизиачных духов, рассчитанных на возбуждение животных страстей и
ведущих к пороку, служит злу... со всеми вытекающими отсюда последствиями. К
сожалению, немало всплесков страстей было вызвано действием подобных духов и,
вероятно, немало преступлений. Эпоха Ренессанса наиболее известна подобными
случаями. В Италии среди множества других наихудшей репутацией выделялась семья
Борджиа; во Франции — Катерина Медичи, привезшая с собой из Флоренции Руджиери —
знаменитого парфюмера и отравителя. Под прикрытием ароматов было совершено не
одно злодеяние. Печальную известность приобрело убийство надушенными перчатками
матери будущего Генриха IV, королевы Наваррской Жанны д'Альбрэ. Вероятно, и на
Руси было совершено немало отравлений ароматами и белилами, которые были тогда в
большой моде в высших кругах.
Отравления душистостями нередки и в настоящее время, отчего работа парфюмера с
каждым годом становится все труднее и ответственнее. Парфюмеры все чаще
вынуждены основывать свои духи на синтетических душистостях, количество которых
из года в год увеличивается, однако их физико-психологические характеристики
остаются неизученными. Кроме того, им приходится вести борьбу с
предпринимателями, которые озабочены исключительно материальной выгодой и все
чаще требуют от парфюмеров не духов, a "sent bon" (хорошо пахнущих составов)
невысокой себестоимости, но с большим радиусом душистых волн. Подобные ароматы
не только способствуют общему понижению вкуса, но и действуют на людей
раздражающе. Парфюмер должен быть служителем красоты и добра, а не хаоса. Он не
имеет права своими творениями играть на низменных страстях людей, не смеет
погружать их мысли и чувства в дурман инерции. И без этого человечество страдает
от искусственного перевозбуждения, что ведет к притуплению его лучших задатков и
чувств.