В последнее время на различных форумах возник бурный всплеск интереса к домашнему мыловарению.
Оставляя в стороне все последние веяния на этот счет, покопавшись в журналах столетней давности (к сожалению отсканировать, распознать, адаптировать старую орфографию - на все требуется время)...
...но кое-что можем интересующимся предложить и сейчас.
Первое упоминание о мыле относится к
третьему тысячелетию до нашей эры.
На Руси взбитый желток яйца с мыльным
корнем заменял хозяйственное мыло.
Древняя Русь получила мыло, скорее всего, из Византии. В XIV веке мыло
было в обиходе новгородцев: во время археологических
раскопок здесь была найдена берестяная грамота XIV века, на
которой процарапано: отбелить полотно, взяв «мыла на белку
булгарского». А задача из «Счетных мудростей» следующего,
уже XV века, предлагает условие: «Купи четыре бочки
немецкого, то есть жидкого мыла».
Мастера-мыловары объявляются
в русских городах в XV веке. От них пошло название одного из
районов московского посада — Мыльники. Да и вдали от
Белокаменной крепло мыловаренное ремесло. Из Твери, к
примеру, везли мыло простое и мельничное (мельничную мазь,
или пестреть). Некто Гаврила Ондреев Тушинский завел в Твери
«поварню мыльную с котлом мыльным и со всею поряднею».
В XVII веке зарождалось
мыльное дело в Шуе. Посадский человек Ивашка Степанов
сообщал: «Завел я, сирота, у себя варити мылишко» (1628
год).
При Петре I производство мыла
было уже налажено — им покрывались бытовые потребности и
нужды быстро растущего парусного, полотняного производства.
Осваивалось производство жидкого зеленого мыла зейф на манер
голландского, которое «здешнего мыла действием превосходит
многократнее».
Во времена Екатерины II на
всю Россию славилось шуйское мыло — его делали здесь, по
выражению современника, в «превосходной доброте».
Императрица утвердила герб Шуи: на нижнем красном поле его,
подо львом, изображен брус мыла.
В конце 1770-х годов пришла
пора русскому мылу для бритья. Чтобы пена его была стойкой,
в мыло, растворенное в спирте, добавляли винного камня —
таков был способ делать мыльное «существо». (Буровик К.
Родословная вещей. 1991.)
Многие племена и народы не
знали мыла. Если верить Геродоту (V век до н. э.), скифские
женщины растирали в порошок древесину кипариса и кедра,
добавляя к нему воду и ладан. Получалась мазь, которой
охотно натирали тело, кожа источала аромат, а после удаления
мази становилась чистой и глянцевитой. «Мужчины же вовсе не
обмывают тело водой», — горестно заключал древний историк. В
наше время хранителями скифской традиции можно считать
пигмеев: они моются мучнистой массой из растертого красного
дерева, через день-два ее удаляют. Стирают пигмеи тоже без
мыла и стиральных порошков — мякотью экзотического плода,
которая образует с водой обильную пену. (Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Мыло в Китае не производится и не используется. Природная щелочь
под названием «кин», значительные месторождения которой находятся в окрестностях Пекина, используется для стирки
белья. Что до гигиенических процедур, то я вынужден заметить, что недостаток моющих средств не составляет для
жителей Китая особой проблемы, так как они не слишком любят
мыться. Китайские красавицы, пренебрегающие мылом, тем не
менее вовсе не испытывают подобного предубеждения к
косметике, которую они обильно наносят на кожу. Если хотят
улучшить цвет лица, то на ночь его покрывают смесью чайного
масла и рисовой муки, а утром маску тщательно удаляют —
точно так же, как поступали еще в Древнем Риме дамы. На лицо
наносят белую пудру, называющуюся «мин-фун», щеки, губы,
ноздри, а также кончик языка подкрашивают кармином,
завершают такой грим рисовой пудрой, которая смягчает все
краски. Некоторые используют в косметических целях также
мякоть плода лунг-джу-эн, из которого готовят нечто вроде
крема.
(Риммель Ю. Энциклопедия парфюмерии. 1864)
Доброкачественное туалетное
мыло было в обиходе только у людей состоятельных. Пытаясь
сделать мыло подешевле, фабриканты
шли на фальсификацию —
вводили в его состав тальк, картофельную муку и даже сахар.
При анализе яичного мыла «для народа» в нем обнаружили до
двадцати пяти процентов крахмала и более двенадцати
процентов силиката натрия.
В России крупное производство мыла было, как правило, во власти
иностранцев. Невское стеариновое товарищество в столице было
английским, Уральский стеариновый завод — тоже; мыловаренные
заводы в Москве принадлежали немцу Ширмеру, французам
Брокару, Дюфтуа (фирма «А. Ралле и Ко».), Сиу, Лемерсье.
Русскими были заводы братьев Крестовниковых (в Казани) и
Жуковых (в Москве). (Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Мыло растет на деревьях. На полуострове Флорида произрастает так называемое «мыльное дерево». Его созревшие плоды, будучи растертыми, образуют пену. При стирке и всевозможных мойках местные жители никаким другим мылом не пользуются. (Т-М 1967)
На рубеже XIX века мыло становится, по выражению
выдающегося немецкого химика Юстуса Либиха,
«мерилом благосостояния и культуры
государства».
Совершенствовалась технология. Если в начале
XIX века варка на отечественных заводах
продолжалась до трех недель, то к 1880-м
годам на нее хватало шести — восьми дней.
Полтора века
назад в России «ходовым» было казанское
яичное мыло; готовили его из сала и
коровьего масла в пропорции один к одному и
три к одному; яичным его называли не зря: на пуд жиров шло от пятисот до трех тысяч
желтков. Ароматом (отдушкой) оно было обязано розовому
маслу. На казанских мыловарнях яйца били вручную, а работа
оплачивалась белками разбитых яиц. Иной раз яйца заменяли
орлеаном, чтобы добиться яичных тонов, — такое мыло
называли подфалынным.
Позже научились из белков
добывать альбумин, а из желтков яичное масло (со второй
половины XIX века), которое консервировали квасцами; выпуск
казанского мыла намного увеличился, теперь он не зависел от
сезонной продуктивности кур-несушек.
(Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Сегодня историку очень трудно
решить вопрос о том, кто первым изобрел мыло. Его как будто
умели варить древние египтяне за полторы тысячи лет до нашей
эры, но употребляли как... лекарство. Достаточно заурядный
исторический парадокс: веками, тысячелетиями иногда не
догадывались об истинном назначении вещей. Также и галлы не
ведали, что сотворили, когда из буковой золы и козьего сала
сварили нечто вроде помады для волос. И только Галену (II
век н. э.), известному римскому врачу, пришло в голову, что
варево галлов годится и для мытья.
Древний обычай посыпать
голову пеплом (например, в дни траура, горя) тоже мог
натолкнуть на изобретение мыла. Ведь не менее древним
обычаем было умащивание, смазывание волос жиром — салом;
если же сальные волосы посыпать пеплом, а потом смочить
водой, может образоваться что-то вроде мыльной пены,
обладающей моющими свойствами. Видимо, многократное стечение обстоятельств и наблюдательность привели к открытию, значение которого в истории цивилизации трудно переоценить.
(Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
В 1785 году Парижской
академией наук был объявлен конкурс на лучший способ
получения соды; победителя ждала награда в две тысячи
четыреста ливров. Лавры и премии достались Николасу Леблану,
который предложил получать соду из поваренной соли — способ
был прост и дешев. В мыловарении искусственная сода
заменила потом и золу.
Окрыленный успехом, Леблан
попытался было сколотить компанию по производству
искусственной соды, заручившись участием герцога Орлеанского
и его ювелира. Но времена оказались неподходящими:
революция разрушила расчеты химика. В 1791 году патент его
утратил силу, и в 1806 году Леблан умирает бедным и забытым.
Только двадцать лет спустя удается наладить промышленное
производство соды. Поначалу ее навязывали чуть ли не даром и
добились своего: мыловары поверили в искусственную соду,
которая упрощала производство, многократно увеличивала
выпуск мыла и обеспечивала его качество. (Буровик К.
Родословная вещей. 1991.)
В 1830-х годах в Европу попало
кокосовое масло, своего рода подарок
мыловарам: кокосовое масло обладает способностью очень
легко превращаться в мыло — даже при небольшом нагревании в
присутствии соды.
С середины XIX века была
решена и другая важная задача — осветление растительных
масел, из которых потом получали мыло.
Еще в начале XX века мыло
использовалось в основном для стирки, да и то далеко не
всегда; бедняки обходились щелоком, в банях же — по
свидетельству современника — мылись одной водой или в лучшем
случае тем же щелоком и хлебным квасом. (Буровик К.
Родословная вещей. 1991.)
В 1913 году в стране на каждого жителя приходилось немногим больше килограмма мыла в год (в день чуть больше
трех граммов). В западноевропейских странах
и в США потребление мыла на душу населения было в восемь — десять раз большим.
Сегодняшнее совершенство мыла завоевывалось десятилетиями упорных
поисков, труда, изобретений. В 30-е годы
прошлого века освоили получение мыла на
кокосовом масле; применение талька сделало
мыло белым. Научившись обесцвечивать смолу,
расширили производство дегтярного мыла.
Заменив деревянные формы на металлические,
значительно ускорили производство.
В начале нашего века немец
Шихт открыл шлюзы для массового производства мыла, придумав
литьевую машину для мыла, избавив мыловаров от
непроизводительного и трудоемкого процесса прессования. За
одну смену и с одной только машины теперь стали получать до
пяти тонн мыла. (Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Мыло даже после его изобретения очень
медленно входило в обиход.
Обычными моющими средствами древних были: щелок, природная
углекислая сода, мед, бобовая мука, клей, глина, ячменная
закваска, пемза, желчь и даже... моча.
Древние римляне знали мыло, но лицо предпочитали мыть глиной с островов Селинус и Хиосе.
Великий Ибн Сина, ученый, философ и врач (XI век), рекомендовал мыло от перхоти, при
кожных заболеваниях и для обмывания прокаженных. Глина
очищает тело, «делает его красивым и придает блеск лицу». До
нас дошли строки Низами:
Ведь глину чистую,
Хотя она лишь прах,
Кладут на головы,
Их моя, шахиншах.
Ничего не ведая об этих наставлениях, крестьяне Московской и Рязанской губерний еще
и восемь веков спустя употребляли красную и зеленую глину.
(Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Первые мыловары как представители обособившегося ремесла появились, судя по
многим свидетельствам, в VII веке в Неаполе. Через сто лет секреты этого ремесла достигают уже Испании. В XI веке центром мыловарения становится Марсель, куда с Востока
издавна везли многие товары...
К X веку мыловарение знала и Византия, об этом свидетельствует так называемая «Книга
Эпарха» — византийский сборник различного рода положений
относительно деятельности торговцев и ремесленников в
Константинополе X в. (эпархом называли константинопольского
градоначальника). В ней среди разного рода предписаний и
нравоучений содержится, в частности, запрет варить в
«постные» дни мыло из сала; мастера заменяли его оливковым
маслом.
В Париже мыловары обосновались лишь три века спустя. В XV веке все «мыльные»
дороги ведут в Венецию (или идут через нее). Англичане
научились варить мыло у французов и испанцев. Здесь
бытовало правило: член гильдии мыловаров под страхом смерти
не мог ночевать под одной крышей с представителями других
ремесел. (Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
Фабрика Ладыгина в столице стала продавать отечественное туалетное
мыло. В «Санкт-Петербургских ведомостях» предприимчивый
мыловар так рекомендовал свой товар: «Наше мыло крепкое...
ядро для умывания и мытья признается вторым под итальянским
и ишпанским». «Умывальное» (то есть туалетное) мыло Ладыгин варил на коровьем
масле и сале «пудами, фунтами — в брусках, печатках и
шариках», а также в порошке. Ладыгин предлагал покупателю
белые и цветные мыла, изготовленные на миндальном, маковом
и других маслах, развесное белое мыло по «заморскому
образцу» на коровьем масле с духами и без духов, эссенцию
мыльную и дегтярное мыло от «скотских хворостей»... В
Петербурге в то время мыло и парфюмерно-косметические
изделия «составляли весьма ходячий товар, прокармливавший
многих свободных нецеховых художников» (художниками тогда
называли ремесленников).
Но для подавляющего большинства населения России мыло еще было
недоступной роскошью. Отсюда попытки обойтись заменителями.
В конце XVIII века пытались стирать с картофелем, «не
вполне сваренным, однако же боле вареным, чем сырым». Позже
усиленно рекомендовали шарики из золы папоротника.
Крестьяне «без мыла часто пробавляются одною золою, да в
золе и вся сила мыльная». В деревнях пользовались мыльными
травами — боярской спесью (или диким мылом); красноярские
татары предпочитали девичью красу, или «от-са бын», которую
русские величали татарским мылом.
В России в конце XVIII века
существенно увеличивается выработка мыла. Причиной тому
были отнюдь не сдвиги в области общенародной гигиены, а все
возраставшие потребности в мыле суконных фабрик и парусного
флота. Большой спрос на мыло был у ситценабивных и
красильных производств. На знаменитой в те времена
Нижегородской ярмарке основными покупателями мыла были
фабрики.
В быту же мыло было многим не
по карману и порой могло быть лишь свадебным подарком.
(Буровик К. Родословная вещей. 1991.)
В начале XIX века
закладываются научные основы мыловарения. Французского
химика, занимавшегося текстильными красителями, Мишеля Шевреля (1786—1889), попросили выяснить состав мыла,
входившего в аппретурную смесь (применяется для пропитки
тканей, чтобы придать им красивый вид, упругость,
несминаемость и т. д.).
Шеврель взялся за дело с
исследования жиров, входящих в состав мыла. Молодому химику
удалось установить, что жиры на девяносто пять процентов
состоят из жирных кислот и на пять процентов из глицерина.
Процесс получения мыла стал управляемым. Для производства
мыла начали использовать растительные масла. В его состав
ввели клей, удерживающий очень много воды, — соответственно
увеличивался и выход мыла. (Буровик К. Родословная вещей.
1991.)
Туалетное мыло, которое не тонет в воде, изготовляют в Италии.
Обычную мыльную массу перед брикетированием
продувают специальной газовой смесью, и мыло
после этого оказывается пронизанным множеством
пор. «Плавающее» мыло не теряет приятного запаха
и обладает всеми свойствами обычного
туалетного мыла. (Химия и жизнь. 1966, №2)
Мойте голову смолой. Английские
косметологи сделали парадоксальное открытие: добавка древесной смолы значительно улучшает шампуни
для мытья головы. Раньше, составляя рецепты шампуней,
всегда избегали веществ, дающих смолистый осадок. Но, как
оказалось, естественная сосновая смола, введенная в моющее
средство в растворенном виде или в виде тончайшего
порошка, оказывается очень полезной. Смола покрывает
каждый волос тонкой пленкой, как бы лакирует. Если смола
легкоплавкая, эта пленка придает волосам приятный блеск, а
если она более жаростойкая — помогает уложить волосы в
сложную прическу. Испытания новички проводили оригинальным
образом: одну половину головы добровольцам вымыли простым
шампунем, другую — шампунем с сосновой смолой. Демонстрация убедила
всех в премуществах новинки.
